Жеральдин Бегбедер - Спонсоры. Нет проблем, или Небольшие трансбалканские хроники из страны спонсоров

Стану тоже хорошо зацепило. Она находит старых знакомых, восстанавливает связи, ей надо столько сказать каждому, ну и узнать кое-что, конечно. Она размахивает руками, словесный поток из нее извергается беспрерывно, быстро и отрывисто. Мы с Аленом в стороне от общего буйства, мы слишком трезвы. Несмотря на наши попытки надраться и быть как все, меня и здесь преследует это неприятное ощущение, что я не такая, устарела, далека от моды, чужая в своей стране. В два часа ночи, с банками «Бипа» в руках, мы покидаем «Сава-центр». У входа все еще очередь, и люди продолжают прибывать. Поток не иссякает.

Возвращаемся домой пешком. Белград похож на город-призрак, и фоном к нему — сверчки. Замяукала кошка, и снова стало тихо. У одного из домов фургончик «Врачей мира», тут они тоже раздают презервативы, снабжают наркоманов одноразовыми шприцами и медицинскими советами. К фургончику приближаются люди-тени, берут шприцы и бесшумно исчезают. Молодые, чисто одетые — ничего общего с отбросами общества. И вдруг мы видим его, да, точно, это он, мой kum , тень среди теней, он ждет своей очереди — так, будто это очередь за покупками… Вот он замечает, что мы его увидели, на мне останавливается недоверчивый взгляд больших черных глаз, но уже через секунду он вытаскивает белый носовой платок и промокает свое залитое потом лицо. А мы уходим в ночь, не сказав ему ни слова и не услышав ни слова от него. Как будто ничего не было, как будто мы ничего не поняли, как будто мы ничего этого не замечаем…

— Срок действия наших туристических виз вот-вот кончится, — сообщает Ален, изучив маленькие серые бумажки в наших паспортах, вложенные в них, когда мы приземлились в белградском аэропорту. Надо продлить, если не хотим неприятностей.

На кухне жуткий бардак: гора немытой посуды в раковине, гора грязных вещей на полу около стиральной машины, а посреди всего этого — завеса из сохнущих на вешалке для белья простыней. В тарелке на столе — несколько видов свиной колбасы кружочками, паприка, лук и крутые яйца.

Передо мной дымится кружка кофе. Я киваю: да, действительно надо заняться этим, ведь Ален будет сниматься в «Милене», нам придется еще на сколько-то задержаться в Сербии… а может быть — и навсегда. Говорю об этом Алену как бы между прочим и вижу, что его такая перспектива совсем не радует.

Чуть позже на кухне появляется Владан в костюме десантника: пятнистые брезентовые штаны цвета хаки, той же расцветки майка с коротким рукавом и фуражка на голове. С ним его kum , он же подручный, Душко, — парень лет двадцати с бритым черепом и нехорошим, как у жулика, взглядом, я его терпеть не могу, он, впрочем, отвечает мне взаимностью и сейчас все время посматривает на нас исподлобья вот этим своим нехорошим взглядом. А Владан буквально покорен парнишкой. С одной стороны, потому, что отец Душко, родившийся в Хорватии, впоследствии выкинутый из сербского анклава, Крайны, причем все свое добро ему пришлось там оставить, следил за ремонтом дома во время натовских бомбардировок и благодаря этому удалось порядочно сэкономить при замене кровли на оплате рабочим, а с другой — потому что сам Душко, ас информатики и классный специалист по компьютерам, безотказно чинил дядину машину, когда она давала сбои. Ну и — в здравом уме и твердой памяти — дядя сделал Душко своим kum ʼом, это навеки соединило судьбы двух семей и одновременно создало кучу проблем. Сам-то Душко сильно выиграл на этом слиянии, ибо дядя решил оплатить дальнейшее обучение парнишки информатике, но Владану пришлось нелегко, поскольку на его иждивение сразу же перешла вся семья kumʼ а, жившая, естественно, в нужде, а кроме того, ему волей-неволей пришлось присоединиться к их семейным сварам.

Сейчас дядя решил организовать нечто вроде разведки на пивоваренном заводе, выпускавшем «Бип», «банда сволочей» отказывалась вернуть ему завод, мало того — пыталась, наоборот, продать его на аукционе каким-то подозрительным бизнесменам. Владан, во всяком случае, именовал их либо «злоумышленниками», либо «преступниками». Все эти разговоры обострили у меня ощущение помойки во рту, ставшее, скорее всего, последствием вчерашних возлияний, и единственное, что я в этот момент думала о пиве «Бип», — что это кошачья моча и самый гнусный напиток, какой есть в Сербии. План Владана состоял в том, чтобы проникнуть на пивзавод инкогнито или представившись будущим хозяином, главой бывшего и будущего семейного предприятия, и обсудить с профсоюзом рабочих новую стратегию, которая поможет избежать грозящего краха и увольнений, когда предприятие закроют.