Яков Шехтер - Любовь и СМЕРШ (сборник)

— Но, в общем-то, красиво, — пытался возражать я. — Оркестр, хор, декорации-то какие. Сюжет, одним словом!

Велвл только фыркнул.

— В расчет принимаются не домохозяйки, а настоящие свидетели. Те, кто понимает. Для них правильно расставленные запятые важнее хора и декораций, тем более что этим никого не удивишь. Мнение восхищенных кухарок остается на кухне, настоящую славу создает узкий круг подлинных ценителей.

В общем, после первого отделения оппозиция покинула зал и совсем в паршивом настроении потащилась домой пить пиво. Надо заметить, что в некоторых жизненных ситуациях эта горькая жидкость неплохо подслащает. После третьей бутылки Велвл вдруг произнес:

— Ты знаешь, мне кажется, что за стеной капает.

Вот чего мне не хватало — искать посреди ночи сантехника!

— Да не здесь, — поморщился Велвл. — В подвале. Малый бассейн примыкает к стене. Я точно не уверен, но вроде там есть пустота, и капли падают на камень. Шлеп, шлеп, шлеп.

— Что ж ты сразу не сказал, — удивился я.

— Не был уверен. А вот после донаса Карлосаса понял, что не ошибся.

— Так выпьем за литовскую оперу, самую догадостную оперу в мире!

Выпили. Поговорили. Выпили еще. Короче, наутро я встал с головной болью и потащился на работу, проклиная все на свете. Велвл, спокойно отоспавшись до полудня, встретил меня в прекрасном настроении.

— Ну что, пойдем на прослушивание? — предложил он, едва я успел переступить порог.

— Только без вас, — сообщил я и, заметив, как уголки губ Велвла поползли вниз, тут же добавил:

— Реб Берл вернулся.

— А-а.… Тогда иди сам. Ищи ближе к окну, там, где трещина в стене.

И как он ухитрился рассмотреть эту трещину в полумраке подвала, я не пойму до сих пор. Но трещина была, и с нее-то все и началось.

Не желая обижать приятеля, я отложил посещение подвала до его отъезда. Велвл, как назло, никуда не торопился. Дни тянулись за днями, и только через неделю он наконец-то собрал рюкзачок и отбыл на вокзал. По нашей традиции мы не прощались. Просто выходит человек из дому; может, за хлебом пошел или вдоль реки прогуляться. На троллейбусной остановке мы молча пожали друг другу руки.

Еле дождавшись следующего троллейбуса, я вскочил в него и, сгорая от нетерпения, поехал в синагогу. Было еще рано, до начала молитвы оставалось около двух часов, и поэтому я поднялся к Яцеку. Дверь открыла его мать, хромая старуха с тяжелыми бровями.

— Яцек скоро приде, почекайте.

— А где он?

— В университете, на лекции.

Вот так новость! Яцек учится в университете. Совсем старик сбрендил на старости лет.

Присев на диван, я оглядел комнату. Пусто, голо, бедно. Старая обшарпанная мебель, довоенная кровать с панцирной сеткой и с проржавевшими шарами на стойках. Огромный платяной шкаф в углу. Зачем Яцеку такой шкаф, он же вечно ходит в одной и той же одежке? Любопытство разбирало меня все сильней и сильней.

— Будете чаю?

— Да, с удовольствием!

Старуха пошаркала на кухню, еле дождавшись, пока она выйдет, я два в шага преодолел расстояние до шкафа и приоткрыл дверцу. Внутри шкаф казался еще больше, все внутренние стенки были из него удалены и вместо них вставлены полки. На полках ровными рядами стояли книги.

Яцек поспел раньше чая. Выслушав мой рассказ, он изменился в лице.

— Давай не спешить, Эдик, давай соберемся поосновательней.

Терпеть не могу, когда меня называют Эдиком. Я давно сменил это имя прощелыг и ловеласов пятидесятых на более солидное «Авраам» и приучил к нему всех знакомых. Но Яцек переучиваться не хотел. Впрочем, в тот момент я готов был простить ему даже «Эдика».

— У меня есть провод метров сто, от иллюминации на Октябрьские, подключим лампочку и все трещины наши.

Похоже, он волновался больше меня. Его движения утратили обычную плавность, Яцек двигался рывками, как изображение в старых фильмах.

— За сорок лет сюда никто с лампами не лазил, если вообще, — бормотал он, спускаясь по ступеням.

Двухсотсвечовая лампочка выявила все неровности кладки, а трещина на стене оказалась правильной формы, четко очертив прямоугольник.

— Вот она, пятая дверь! — Яцека била дрожь. — На общей связке до сих пор висит ключ, только давно позабыли, где спрятан замок. Вот она, вот она где…

Он вытащил из кармана связку и, перебрав пальцами ключи, показал мне прутик с плоским треугольником на конце.

— Такой ключ? — удивился я.

— Это необычный замок. Давай искать скважину.

Прощупав пальцами весь прямоугольник, мы через несколько минут обнаружили забитую пылью щелку. Яцек приник к ней губами и выдул мусор. Осторожно, словно лаская, он вставил клинышек в щель и нажал. За стеной что-то заскрипело, и трещина слегка увеличилась. Яцек надавил еще, запустил в образовавшуюся щель жало отвертки и придавил. Дверь распахнулась.