Яков Шехтер - Любовь и СМЕРШ (сборник)

Моти приподнял опустевшую бутылку и повернул её горлышком книзу.

— Вот и кончилась ваша духовность…

Капли лениво отрывались от края и, падая на скатерть, расплывались по ней, образуя сплошное мутное пятно.

— Это у вас в ешиве, молодой человек, — взревел Александр, — что-то может закончиться, а искусство вечно! И не смейте в моём присутствии душить изящную словесность!

— Успокойся Саша, — обнял Шая приятеля за плечи. — Давай лучше споём!

Он глубоко вдохнул и завёл высоким голосом:

— На речке, на речке, на том бережочке…

— Мыла Марусенька белые ножки, — подхватил Александр.

Через несколько секунд из соседней комнаты примчалась жена Шаи.

— Немедленно уймитесь, — зашипела она, судорожно захлопывая окна. — Алкоголики… Что я соседям скажу!

— А они всё равно русского не понимают, — еле ворочая языком, отозвался Шая. — Скажи, что пели хабадскую песню о страданиях еврейского народа в галуте.

— Шли бы вы лучше гулять, интеллектуалы, — продолжила Шаина жена, — растрясли бы хмель.

— Да-да, — забормотал Александр, пытаясь встать из-за стола, — хочу на воздух, гардеробщик сонный даёт… ай, ну что же он даёт, в самом деле, что же он мне дает…

На улице шёл снег. Искрящиеся снежинки, кружась в причудливом танце, затеянном в честь царицы-субботы, опускались на крыши Бней-Брака. С треском проламывая подмёрзшие лужицы, друзья не спеша брели к центральной ёлке на площади рабби Акивы. Вокруг хасидская детвора с визгом лепила огромного снежного Ребе.

— Совсем хасидята от рук отбились, — сказал Шая, — нельзя ведь в субботу создавать формы. Куда только родители смотрят?!

Он машинально взглянул в освещённое окно первого этажа и остолбенел. Странное зрелище открылось его взору. Бородатый еврей в круглой меховой шапке сидел за столом и, широко распахнув рот, пристально взирал на блюдо с фаршированной рыбой. Кусочки «гефилте фиш» сами собой подскакивали в воздух и, окунувшись в тарелку с тёртым хреном, летели прямо в раскрытый рот.

— Чуден Бней-Брак при тихой погоде, — раздался голос Александра, — ни тебе шелохнёт, ни, как его там, загремит…

Грузное тело с шумом и треском выломилось из подъезда и понеслось вдоль улицы. Совсем оторопевший Шая узнал своего компаньона, реб Мойше, крепко уцепившегося за обе рукоятки ритуальной кружки. Кружка фыркала и дёргалась в его руках, как свинья во время убоя.

— Вы куда, реб Мойше? — только и успел крикнуть Шая.

— На урок каббалы, — отозвался компаньон. — Начало ровно в полночь, приходите и вы! — донеслось уже из-за угла.

— Эге, друже, — сказал Александр, многозначительно заломив бровь, — странные дела творятся у вас в Бней-Браке!

— Так пойдём на урок, чi нi? — спросил Шая, нервно покусывая снежок.

— Пойдём, но только чтобы с первыми петухами обратно, — согласился Александр.

Друзья повернули за угол и ускорили шаг. Они шли вдвоём, ночь отстала, и луна была неправдоподобно велика…

Моти распахнул окно и, пытаясь уловить хоть малейшее дуновение ветерка, полностью открыл жалюзи.

«Хороши пророки, — думал он, глядя на покрытые потом лица дяди и приятеля. — И ведь происходит эта пьянка не где-нибудь в Тамбовской области, а в Бней-Браке. Вот уж действительно, легче вывести евреев из галута, чем галут из евреев».

Моти надел шляпу, ополоснул руки и шепотом, чтобы не разбудить спящих, принялся читать послеобеденные благословения.

В самый обыкновенный день, в самое непримечательное утро, под самым что ни на есть будничным голубым небом, Шаю Райсера захватили террористы. Глупо, конечно, всё получилось, но разве такие случаи происходят умно? Шае предложили левый товар — овощи из Газы, и он, как последний идиот, сразу согласился. Решил, видите ли, сделать пару копеек за счёт налогового управления. Но, как говорится, пошёл верблюд рога просить, а ему и уши отрезали.

Первые десять минут, проведенные в багажнике «Пежо-404», Шая крутился, словно вентилятор, пытаясь сорвать верёвку, крепко затянутую вокруг тела. Потом руки и ноги онемели, боль отошла — и Шая погрузился в странное оцепенение. Ему уже ничего не хотелось, ему вдруг стало спокойно и даже уютно. Мысли о приближающейся смерти и точное осознание её неотвратимости совсем не пугали его. Желания, так много лет терзавшие тело, отодвинулись куда-то далеко. Шая упёрся коленями в стенку багажника, прикрыл глаза и стал вспоминать.

Машина с номерными знаками Газы действительно оказалась в условленном месте за два часа до рассвета. Было ещё совсем темно, и разглядеть груз, лежавший в автомобиле не представлялось возможным, но Шае сразу показалось странным, что товар привезли не на грузовичке или хотя бы в пикапе, а на обыкновенной легковушке.