Джеймс Парди - Малькольм

— Питер укусил и исцарапал меня, — закричала она. Казалось, она была на грани истерики.

— Принесите тот кувшин, — велел Кермит Малькольму.

Малькольм доставил кувшин Кермиту, и тот быстро выплеснул содержимое на Лорин.

Вода, или другая жидкость, бывшая в кувшине, имела цвет сажи. Когда вода полностью оросила голову Лорин, Малькольм подумал, что эта женщина заметно напоминает Кору Нальди, хотя, конечно, эти две дамы были совершенно непохожи, и Лорин не носила парика и, скорее всего, не могла бы спеть ни единой ноты.

Лорин все еще кричала после того, как на нее плеснули водой, но уж не в полный голос.

— Теперь подойди сюда и сядь на табуретку рядом. Я буду с тобой говорить, — сказал Кермит жене.

Лорин послушалась его и, сев на табуретку, стала жаловаться:

— Почему нам не избавиться от этих зверей! Они постоянно кусают меня и вымещают на мне злобу.

— Ты должна научиться жить с ними и любить их, зайчик, — Кермит употребил ту же ласковую кличку, с которой она обращалась к нему. Он нежно поцеловал Лорин в волосы.

— Жить и любить, зайчик, — сказал Кермит жене.

Они почти забыли Малькольма, который стоял и ждал, пока на него обратят внимание и, наконец, через несколько минут медленно двинулся к входной двери.

— Спокойной ночи, — крикнул Малькольм, переждав еще несколько минут, пока супружеская пара ворковала и обнималась.

— О Малькольм, — ответил Кермит, — вы ведь не уходите!

— Я вижу такси снаружи, — прокричал мальчик, — мне хочется скорее вернуться в номер.

Кермит начал спорить.

— Но я вернусь, — обещал Малькольм. — То есть, если вы позволите.

— Еще ведь рано, — заметил Кермит. Затем, смирившись с уходом Малькольма, добавил, — Вы не знаете, что такое брак. Но приходите снова, милый мальчик. Вы страшно необычны, и это в высшей степени приятно, — беспомощно объявил Кермит, сидя в обнимку с Лорин.

— Да, приходите снова, милый Малькольм, — крикнула ему Лорин. — И простите, что мы не поднимаемся. Вы поймете, когда будете женаты.

— Позвоните нам, милый Малькольм, — выкрикнул Кермит из-под тяжелого объятия жены.

— Спасибо за вечер. Спасибо вам за все, — прокричал Малькольм, уходя. — Спокойной ночи вам обоим.

Теперь, выйдя, так сказать, в большой мир, Малькольм почувствовал, что он должен записать хотя бы немногое из того, что с ним происходит. Он был убежден, что все это вещи очень важные и что многое еще предстоит ему в будущем. Мальчик никогда не посещал школу подолгу — он то путешествовал с отцом, то ждал его возвращения, — поэтому его языку не доставало уверенности, и он по большей части предавал бумаге то, что говорили его новые друзья, особенно, мистер Кокс.

Тем не менее, после встречи с Кермитом Рафаэльсоном, Малькольм записал свое собственное утверждение, которое позднее обнаружили в его бумагах: «Ничего нет страннее супружеской любви».

Тем временем мальчику пришел маленький конверт от профессора Кокса с адресом № 3, однако Малькольм не открыл его сразу, а спрятал в нагрудный карман, чтобы изучить позднее.

На следующий день, на скамье, мистер Кокс расспрашивал Малькольма о визите к Рафаэльсонам.

Обрадованный успехом Малькольма у хозяев, мистер Кокс вдохнул с облегчением:

— Если бы вы не сошлись с Рафаэльсонами… скажу я вам, милый мальчик, — он потряс пальцем перед лицом Малькольма, — мне пришлось бы от вас отступиться.

— Совсем? — выкрикнул Малькольм.

— Совсем, — сказал мистер Кокс. — Я говорил об этом с женой только вчера вечером. Я сказал: «Если он опять даст маху…»

— Вы хотите сказать, что есть и миссис Кокс! — Малькольм стоял как громом пораженный: ему никогда не приходило в голову, что астролог может быть женат.

— Конечно, — ответил мистер Кокс. — Все женаты, Малькольм. Все, с кем стоит считаться. И вы тоже должны будете над этим задуматься.

— Но что бы я делал… если б вы отступились от меня? — Малькольм задал вопрос самому себе. — Что бы я делал без адресов !

Мистер Кокс улыбнулся.

— Вы должны помнить, сэр, — резонерствовал астролог, — что уже дважды покидали эту скамью… И мне кажется, что если вас, как говорит старая поговорка, бросить в воду, в конце концов вы поплыли бы.

— Благодарю вас, — произнес Малькольм.

Затем, возвращаясь к тому, что его так занимало, Малькольм продолжил:

— Я не понимаю, почему Кермит не признает, что он лилипут.

Мистер Кокс пронзительно присвистнул.