Исроэл Рабон - Улица

См. 3-ю главу.

В своей книге (с. 89) Рот сходным образом описывает забастовку рабочих и в этом контексте упоминает некоего персонажа, который во время забастовки рабочих решает открыть свой кинематограф: « Делать-то в этом городе нечего, кроме как сходить в кинематограф. Город серый, вечно дожди, небо хмурое, да и рабочие бастуют. Время у людей есть. Полгорода будет днями напролёт, да еще и по полночи, сидеть в кино» (с. 117). См. также стихотворение Рабона «Кинотеатр „Венус“» ( Гройер фрилинг, с. 8–9), где описаны посетители кинематографа, в том числе безработные.

Исроэл Рабон. А маме. Дерцейлунг. («Мама. Рассказ») // Гайнт , 5 октября 1934. Рабон перенес предложение «Мне показалось, что ее губы шевелятся в молитве» и концовку главы, начиная со слов «Я чувствовал себя на морозной улице одиноким и брошенным». Еще до этого Рабон публиковал отдельные главы из «Улицы» в Лодзер тагеблат . О публикации 13-й главы см. примеч. 65; рассказ Дос гешеениш ин кинематограф («Происшествие в кинематографе») был опубликован в той же газете 13 апреля и 3 мая 1929 года. Эта публикация составлена из отрывков из глав 17 и 18.

Сходное выражение одиночества и отверженности в большом городе присутствует и в поэзии Рабона. См., например, стихотворения Ойф дер гас («На улице») и Гройсштотишер овнт («Вечер в большом городе») ( Гройер фрилинг , с. 19–29, 40).

См. об этом выше, мою статью, упомянутую в примеч. 67. Ш. Нигер и Н. Вайниг также отмечают эти элементы в творчестве Рабона.

До того эта история была опубликована под заголовком Ахейм («Домой») в журнале С’фелд (№ 4, июнь 1921, с. 7–12). Публикация сопровождалась следующим примечанием: «Отрывок из Дер тумтум („Андрогин“), С’фелд , № 3». Ни одного экземпляра третьего номера журнала пока не обнаружено. Персонаж, поименованный как Осенний , упоминается в этой истории так же, как и в романе «Улица». Однако в одном случае в С’фелд персонаж назван Осенний , а в романе употреблено слово «он». Мы заменили в книге название этой истории Агин («Туда») на Агейм *, в соответствии с текстом из С’фелд . Кроме прочего, это название больше соответствует сюжету и контексту, в котором история предстает в романе.

* Так в книге.

В тот же период Ицхок Башевис, еще живший в Польше, тоже неоднократно описывал отверженных, маргинальных персонажей. В сходном контексте он создает образы русских белоэмигрантов в Варшаве. См. рассказ Ин алтн гойз («В старом доме», Литерарише блетер , 27 (270), 5 июля 1929, с. 523–527).

Характерно, что, когда рассказчик хочет читать, он вспоминает именно еврейские буквы (см. 10-ю главу). Значимость этого эпизода станет более понятна в контексте дальнейшего обсуждения.

Сведения приведены по: Пинкас хакегилот , Энциклопедия еврейских общин, Польша, том 1, общины Лодзи и ее окрестностей (на иврите), Иерусалим, 1976, с. 17.

В книге Рота, напротив, обозначено присутствие ортодоксальных евреев в «кафтанах» (в оригинале — Kaftanjuden ).

Десять дней от Рошашоне (Новолетия) до Йом Кипура (Судного дня).

Прим. В. Дымшица.

Фогельнест тоже не уроженец Лодзи, однако нам неизвестно, родился ли он в местечке (см. 23-ю главу). Судя по всему, и художник не всегда жил в Лодзи.

Отверженных из «Улицы» Рабона можно сравнить с многочисленными другими неприкаянными персонажами, населяющими нашу литературу на идише и на иврите с самого начала XX века.

Образ креста и всего, что с ним ассоциируется, возникает у Рабона и в стихотворениях этого периода. Ср. стихотворения О, фотер, Гот! («О, отец наш, Бог!») и Ди тойте шиф («Мертвый корабль») из первого сборника (с. 64–72). Примечательно, что во втором стихотворении вместе с крестом появляется еще и ворона. Сарказм приведенной ниже цитаты из стихотворения Цум тойт («К смерти», с. 63) так же свидетельствует о смешанных чувствах, испытываемых автором по поводу креста:

О, сколько раз я скрипел зубами, и холод / Пронизывал мое тело, когда хамы называли меня «жид»! / Благо мне, что перед крестом мой дед никогда не преклонял коленей, / И благо мне, что я самый гордый еврей на всем белом свете.

В этой связи возникает ассоциация со знаком креста на лбу героя знаменитого рассказа Л. Шапиро Дер цейлем («Крест»), Реакция, которую рассказ вызвал в момент опубликования, свидетельствует, что даже в среде тех евреев, которые, вроде бы, отмежевались от традиционного мышления, вопрос о христианстве и его символах оставался достаточно болезненным. См., например: X. Шмерук. Четыре письма Дер Нистера // Б’хинот, 8–9 (1977–1978), с. 231–232 и примеч. 23. Этот литературный контекст помогает лучше понять, сколь важен эмоциональный аспект восприятия креста в произведениях Рабона.