Сергей Юрьенен - Беглый раб. Сделай мне больно. Сын Империи

— Это что у тебя?

Александр показал монетку.

— Откуда?

— Нашел.

— Где?

— Вон там.

— Отдай мне, а? Я, — сказал Альберт, — коллекцию собираю. Ты ведь не собираешь коллекцию?

— Нет…

— Ну и отдай тогда мне. А я тебя за это дрочить научу. Ты умеешь дрочить?

— Нет.

— Я тебя научу, — пообещал Альберт. Он обернулся: — Эй, ребя, кончай воду мутить! Давайте Сашка дрочить научим!

Сельские вышли и оглядели Александра.

— Мал еще.

— Мал, да удал! — вступился Альберт. — Ну-ка, покажи им, Сашок.

— Чего? — не понял Александр.

Сельские сплюнули и босыми ногами растерли свои плевки, что означало: презирают. И Минер плюнул тоже, но сам себя оплевал на подбородок.

— Смотри. — Альберт осторожно расстегнул английскую булавку на лишенной пуговиц прорехе своих штанов, застегнул ее снова на краю дырки, после чего вытащил за кожицу наружу своего петушка и сказал наставительно: — Видишь? Называется…

— Тоже и… говорят, — дополнил другой.

— Можно и так, — согласился Альберт. — Теперь ты свой покажи.

Александр заложил руки за спину.

— Не могу.

— Это почему?

— Мне мама не разрешает.

— Чего она тебе не разрешает?

— Брать это в руки. И Александр добавил тихо: — Хуй.

Сельские захохотали. Даже Минер — замычал и запузырился, глядя на Александра.

— Дает, да? Как же ты ссышь, Сашок, — без рук, что ли?

— Что это, «ссышь»?

— Не понимаешь!.. Ну, «писаешь» — или как там в Ленинграде у вас говорят.

— «Дюньдюнькать» говорят.

— Как?

Александр повторил. Сельские катались по траве, зажимая сквозь штаны своих петушков.

— Ну и как же ты «дюньдюнькаешь» без рук? — добивался Альберт.

Александр повернулся и пошел. Не нравилось ему все это.

— Обожди, — догнал его Альберт. — Ее ведь здесь нет, мамаши твоей? Давай, Сашок, возьми его в руку! Она об этом ничего не узнает.

— Узнает.

— Это как же она узнает?

— В кольцо увидит. — Он вздохнул. — Кольцо у нее есть такое. Волшебное. Потрет его, и все, что я ни делаю, ей в том кольце тотчас является. Куда бы я от нее ни ушел.

Выслушав Александра, сельские посмотрели на Альберта, который нащупал и взял пальцами ноги камешек.

— И ты в это веришь, Сашок?

Александр кивнул. Ногой Альберт отшвырнул камешек.

— Опиум для народа! Нет у нее такого кольца.

— Оно на пальце у нее.

— Я не говорю, что нет. Я говорю, что не волшебное оно. Ничего волшебного в природе нет, Сашок. Кроме сказок для сопливых. Мозги тебе гребут — понимаешь? А ты и уши развесил. Может, ты и в Бога веришь? Который каждого из нас видит?

— Нет. — Александр покачал головой, отказываясь наотрез. — Бога нет.

— Вот и молодец! А ну, пацаны, давайте-ка проверим кольцо его мамаши!

Сельские вынули своих петушков и стали их теребить. Петушки их от этого вздулись, лопнули и облезли — прорезавшись, как подосиновики из-под земли.

Минер, у которого рук не было, стал мычать. Тогда Альберт оставил своего петушка и стал доставать из штанов Минера нечто сопротивляющееся. При этом Альберт от усилия морщился, приговаривая:

— Сейчас, Минер, тебя Сашок подрочит.

Он вытащил наружу член Минера, и Александр попятился. Это было что-то страшное. Оно чуть не лопалось и было таким толстым, что кулак Альберта на этом не сходился. И, круто выгнувшись, оно смотрело вверх. Альберт задвигал кулаком на этом — назад, вперед. Рот Минера приоткрылся и выдул пузырь.

— Это и называется «дрочить». Ясно, Сашок? Давай-ка, берись. — И он снял руку. — Да не бойся, не укусит!

Александр приблизился и поднял руку. Ему показалось, что он взялся над своей головой за сук — как на дерево лезешь. Но этот сук был живой. Он был горячий и пульсировал.

— Давай! — скомандовал Альберт.

Ухватясь покрепче, Александр стянул кожу с разбухшей головки сука.

— Вот так! — похвалил его Альберт.

А Минер замычал. Ему было хорошо. Он положил свою беспалую культю на макушку Александра, который от ужаса выпустил сук и отскочил.

— АХ, ВОТ ОНИ ГДЕ! — раздался крик.

Это была мама Александра. По селу Никольскому она расхаживала в кимоно с драконами, а кроме того, она только что вымыла голову, и волосы ее расползались во все стороны, страшно шевелясь, как будто она надела корону из гадюк.

— Да что же это они творят, мерзавцы?!

Альберт повернулся — и сельские ударили со всей мочи под мост. Через крапиву и по мелководью. Только брызги летели. И в этих брызгах они исчезли, а мама всеми своими змеями нависла над ним: