Леонид Пантелеев - Верую…

— Да, ваше величество. Она — человек мужественный. Ведь в наших жилах, и во мне, и в ней, течет казачья кровь.

— У нее, кажется, сын, мальчик?

— Сын и дочь, ваше величество. Девочка. Совсем малютка.

— Как ее назвали?

— Ирина.

— Модное имя.

— Да. Совершенно верно, ваше величество. Ирин стало последнее время многовато.

— Также и Ксений.

Повернувшись к окну, Александра Федоровна вставляла в иголку нитку.

— Какие новости в городе?

— Новости… в городе? Вчера в Рождественской части было два больших пожара. Выезжали все части.

— Были жертвы?

— Нет, слава Богу, обошлось без человеческих жертв.

— А дела с продовольствием?

— Не могу, ваше величество, сказать, чтобы с продовольствием было совсем ладно. Последнее время подвоза муки почти не было. Снежные заносы в южных губерниях во второй половине января нарушили движение на железных дорогах. Сыграл пагубную роль также и осенний призыв в армию. И — самое главное, ваше величество, — нет в этом деле хозяина…

— Да, да, — кивнула она. — А как там Дума?

— Готовятся. Четырнадцатого февраля хотят открываться.

— Все-таки откроются?

Генерал, не вставая, сделал стойку, как по команде «смирно».

— Простите, ваше величество, я солдат, а не политик, и думаю, что судьбу Думы, как и каждого из нас, решают Господь Бог и Государь Император…

— Вы хорошо сказали, генерал… И что касается хозяина и сильной власти, вы тоже абсолютно правы. России, особенно в этот момент, требуются хорошие, крепкие вожжи. Приблизительно так же говорил и Александр Дмитриевич. Он был у нас вчера…

Генерал поднял брови.

— Протопопов, — пояснила императрица. — Он очень хорошо, я бы сказала — с воодушевлением отзывался о вас…

Генерал опять слегка покраснел.

— Что же он… мог?..

Положив обе руки на белый ворох своего рукоделия, Александра Федоровна пристально и без улыбки смотрела на своего гостя. Без улыбки же она сказала:

— Мы вас очень-очень любим и очень ценим, генерал… и государь, и я… Кстати, вот и он… Как говорится, легкий на поминки…

Генерал быстро поднялся.

От дверей мягко и четко шел невысокий военный с полковничьими погонами на ладных плечах офицера-строевика. Лицо такое милое и такое близкое сердцу. Не один раз видел его генерал, и всегда поражало его это сходство императора с его изображениями — с теми, что на газетных фотографиях, на серебряных рублях, на десятикопеечных разменных марках… Только там, на рублях и на марках, не разглядеть было морщинок у глаз и не видна была ясная, какая-то не мужская, голубизна этих царевых глаз.

Генерал шагнул вперед, приветствуя императора.

— Здравствуйте, Сергей Семенович, — сказал тот, улыбаясь и протягивая рук?. — Рад видеть вас.

Он слегка обнял генерала за плечи и повернулся к жене.

— Простите, я хочу похитить вашего гостя. У нас разговор.

— Ну, что ж, — сказала она кротко и со вздохом. — Разумеется. Я понимаю. Там, где серьезный мужской разговор, нам, женщинам, делать нечего.

— Видели, ваше превосходительство?

— Да, да, Яков. Видел. Имел счастье.

Старый лакей осторожно принял мышиного цвета генеральскую шинель, гладкую мерлушковую папаху.

— Устали, Сергей Семенович. Притомились. Тяжело дышите.

— Да. Ты прав. Немножко устал. Вера Павловна дома?

— Ее превосходительство у себя.

— Попроси ее зайти ко мне в кабинет.

— Слушаю-с, ваше превосходительство. Завтракать подождать?

— Да. Я немножко… этого… отдохну. Растрясло в моторе.

В кабинете кавказского стиля, с коврами, кинжалами, кривыми шашками и старинными пистолетами на стенах, генерал скинул мундир, бросил его на круглую турецкую тумбочку и, закинув за голову руки, с негромким стоном повалился спиной на тахту. Почти тотчас послышались легкие женские шаги. Генерал крякнул, сделал движение сесть, но только приподнял голову.

— Прости меня, Верунчик.

Она быстро подошла, села рядом.

— Лежи, лежи, Сергуня.

И прежде чем он взял ее руку и прижал к губам, она поцеловала его в лоб и в серебрящийся ежик.

— Устал… Бедненький. Ну, что, как? Рассказывай.

— Был… разговор.

— С государем?

— С государем и государыней.

— Что-нибудь серьезное?

— Боюсь, что твоего Сергуню посадили на бочку с порохом.

— Что это значит? — встревожилась она. — Новое назначение?

— Нет. Я остаюсь командующим округом, но Петроградский округ выделяется из Северного фронта в особую единицу, а мне при этом даются очень широкие полномочия… Пожалуй, даже слишком широкие.