Генри Олди - Черный Баламут. Трилогия

Затем последовал новый вопрос:

— Но, может быть, это ты, желая подшутить, как шутите вы все, связал спящему Бхимасене ноги лианой?

— Нет, Учитель. Я не делал этого.

— Но ты видел, как Бхимасена упал в воду?

— Да, Учитель.

— Почему же ты не бросился к нему на помощь? Ведь ты понимал, что он может утонуть?

— Понимал… Учитель, — безразлично кивнул Карна, почесав горбатую переносицу.

— Понимал — и медлил? Почему? Отвечай, юноша! — Голос Дроны впервые дрогнул. Раздражение и непонимание звучали в нем. Кроме того, Брахман-из-Ларца никак не мог заставить себя называть Карну учеником, обходясь взамен нейтральным «юноша». — Сын возничего, обласканный царским домом, не торопится спасти царевича?!

— Я плохо плаваю, Учитель.

Это была ложь — ложь, заведомо известная обоим.

— Я плохо плаваю, Учитель, — внятно повторил Карна. — Вдобавок там внизу были обрыв и пороги, Учитель. Я бы наверняка разбился, Учитель. А если бы даже выплыл, то ничем не смог бы помочь царевичу, Учитель. Или было бы лучше, если бы царевич погиб вместе с сыном суты, Учитель?

Минуту Дрона молчал, из-под полуприщуренных век разглядывая наглеца с брезгливым интересом. Мальчишка откровенно дерзил, но делал это настолько ловко, что лишал Наставника возможности придраться, не теряя лица. Сплошные «Учителя» в конце каждой фразы формально — повышенное уважение и исполнение приказа, а на самом деле — утонченное издевательство. Зато последнее заявление давало веский повод прицепиться — и наказать дерзкого на вполне законных основаниях. Но наказание сейчас интересовало Дрону в последнюю очередь. Он хотел знать истинную подоплеку событий на обрывистом берегу, он хотел знать, имеет ли этот языкатый сутин сын касательство к несчастному случаю. Ведь царевич мог утонуть! И добро, если б это был первый «несчастный случай» такого рода!.. Маленькому брахману было не до мелочных придирок — имелись дела и поважнее. Возможно, именно в них, в важных делах, тоже был завязан мальчишка с серьгами в ушах и чешуйчатой татуировкой по всему телу.

— Я слышал от наставника Крипы, что два дня назад вас с Бхимасеной растаскивали силой — вы чуть не поубивали друг друга. Было?

— Было, Учитель. — Мальчишка теперь смотрел в пол, изучая узор на циновках, и это не нравилось Дроне, впрочем, когда Карна смотрел ему в лицо, Наставнику это тоже не нравилось.

Будь его воля…

— Сомневаюсь, что после этого вы помирились… э-э-э… Я имею в виду, что царевич вряд ли простил тебя. И это достаточно веский повод для человека твоего сословия, дабы столкнуть спящего врага в воду. Не находишь?!

Карна резко вскинул голову, и Наставник опять почувствовал: глаза предательски слезятся.

— Разве этому ты учишь нас, Учитель? Честный бой, один на один, — это достойно воина. А связать беспомощного врага и сонного столкнуть в реку — позор для мужчины! Тебе ли этого не знать, Учитель?! А если уж ты всерьез считаешь меня мерзавцем, способным на подлость, то ответь: почему, когда Бхиму несло мимо меня, я не размозжил ему голову камнем?! Чтоб наверняка! Чтоб на дно — и концы в воду! Камней вокруг хватало, а мою меткость ты прекрасно знаешь! Подозревая во мне убийцу…

— Я не подозреваю. Я спрашиваю. И спрашиваю здесь я, твой Учитель, а ты, мой… А ты, юноша, должен отвечать на вопросы, а не задавать их. Ясно? — Голос Дроны опять звучал ровно и безжизненно, но чего ему это стоило, знал только сам Брахман-из-Ларца.

— Ясно… Учитель, — выдавил Карна.

Вся его яростная язвительность пропала втуне.

По крайней мере, так думал сам сутин сын.

— Хорошо, допустим, ты действительно невинный голубь. Но ты ведь наверняка знаешь, что это не первое странное происшествие, которое случается с Бхимасеной за последние полгода. Не так давно он скорбел животом и еле-еле оправился…

— Тоже мне странность! Жрет что ни попадя, Волчебрюх! — Карна, забывшись, перешел границы дозволенного. — Его животом — и не скорбеть?! Ха!

— А до того царевича едва не укусил бунгарус, случайно оказавшийся в его доспехах. Между прочим, эти змеи здесь не водятся. — Дрона жестко сощурился, наблюдая за реакцией Карны.

— Собака везде грязь найдет, — хмыкнул сын возницы и вдруг широко ухмыльнулся: — Вот на днях шел Бхима по лесу, присел по большой нужде — и на что бы вы думали? — точняком на гнездо земляных ос уселся! Тоже небось единственное в округе! Правда, ужалить только одна успела — Бхима так рванул, что остальные подохли, догоняя! Вот я к тому и клоню, Учитель, что собака… — Карна уже откровенно веселился, напрашиваясь на дюжину-другую плетей, но Дрона словно утратил к нему всякий интерес.