Инна Александрова - Свинг

«Воспевателем» Кенигсберга — Калининграда был не только Юрий Гордиенко, но и Никита Зильбер. Никита ушел из жизни, едва минуло пятьдесят: острый лейкоз. А был очень крепок физически, высок, статен, широкоплеч. В таких случаях говорят: «раздарил себя людям». Он был Поэтом. Впервые пришел в издательство в пятьдесят восьмом или пятьдесят девятом. Румянец во всю щеку, голос заполнял комнату. Я прибежала откуда-то — наверно, из сельхозотдела исполкома, куда ходила за «ценными указаниями» почти каждый день. Увидев меня, морской лейтенант прервал чтение и, немножко загребая одной ногой, пошел навстречу. Карие глаза его ярко блестели.

Тогда, в день нашего знакомства, он прочитал много стихов, в том числе и «Портрет» — одно из наиболее ярких и значительных:

Это были стихи о Сталине. В то время мало кто так писал. Стихи, конечно же, не были напечатаны, но Никита их читал, не боялся. Служил помощником начальника политотдела по комсомолу бригады кораблей охраны водного района, и меня поразила какая-то необыкновенная сила и жизнерадостность его восприятия жизни. В то же время в его стихах была и тонкая лирика: «Ручеек бежит, как жеребенок — звонкий, легкий и живой»…

За плечами этого человека было тяжелое военное детство: Никита был «блокадником». Потому в стихотворении «Гороховый суп» были строки:

В семнадцать лет стал учеником слесаря на Кировском заводе в родном Питере и, наверно, оттого, что прошел через «рабочее горнило», ему чуждо было самомнение, какая бы то ни было поза. На встречах с молодыми читал и «Портрет». Оргвыводы, конечно же, последовали. Был отстранен от работы, к которой прикипел всей душой, и уже до конца службы его не пускали на корабли. Потому многие годы уходил в море только за свой счет, то есть тогда, когда был в отпуске. В этих плаваниях рождались прекрасные стихи:

В стихах чувствовалась ленинградская школа с ее тяготением к традиционной метрике, отчетливостью поэтической мысли. Не случайно одним из его учителей был Всеволод Азаров.

Никита очень любил Калининград. Это был город начала его как офицера и поэта.

Очень остро чувствовал неспокойствие мира:

Я уважала этого человека — доброго, открытого, жизнелюбивого. Теперь такие поизвелись…

Почему-то вспомнился сегодня ушедший друг. Может, оттого что день погожий, и мы с котом долго пробыли на море. Оно было очень спокойным. Далеко на рейде стояли корабли.

А животина ревнив и даже очень. Когда кто-то проходит и не обращает на него внимания, не говорит лестных слов о его красоте, он может выкинуть и коленце: прыгнуть сзади на спину идущему или сидящему, а то и влезть на стол, чего обычно себе не позволяет, так как знает, что за это могут огреть полотенцем.

Вспомнила сейчас рассказ Кати, как Марсюшка появился в доме. Было раннее утро — три года тому назад. Шел дождь, а поезд на Калининград почему-то опаздывал. Зябко и неприятно было на зеленоградском перроне, и вдруг что-то мягкое и теплое потерлось о ноги. Катя глянула вниз: котенок! Прелестный, черно-белый. Он не плакал, не мяукал. Он только терся об ноги. Катю покорила деликатность животного. Она подняла котенка на руки, он сунул мордочку ей под подбородок. Знакомство состоялось, мир был заключен. Кота надо было везти домой.

Катя давно полагает, что Марс считает себя человеческим существом. Ведет себя, особенно в еде, так, как повел бы человек. Ну какой кот стал бы есть огурцы, помидоры, яблоки? Но Катя однажды объяснила ему, что без витаминов его кошачья шубка будет некрасивой, с залысинами, и Марс послушно потребляет овощи и фрукты. Правда, всегда надеется, что на закуску дадут любимого серого мякиша. А еще кот считает себя человеком потому, что ни разу нигде не нагадил, не пометил углы, как это делают его собратья.