Николай Удальцов - Модель

А так как я продолжал улыбаться, ей вряд ли удалось понять — говорю я серьезно или нет:

— Детей нужно учить не тому, что нужно детям, а тому, что нужно взрослым.

— А вы сами-то хорошо знаете, ну, скажем, историю?

Помните, например, что крепостное право окончательно отменено в России в тысяча восемьсот шестьдесят первом году? — Девочка решила поехидничать, но я ответил, хотя и улыбаясь, совершенно серьезно.

Хотя и не зная — поймет ли меня девочка:

— Историю я знаю достаточно хорошо, для того чтобы понимать, что крепостное право в России окончательно отменено в тысяча девятьсот девяносто первом году…

— …Ну, а зачем мне нужна, скажем, высшая математика? — После небольшого молчания Злата изобразила на своем лице такое глубокое раздумье, что было совершенно очевидно — высшая математика не нужна людям ни за чем.

И, наверное, мне нечего было бы ей возразить, если бы я не знал точно:

— Затем, например, что всю жизнь ты будешь дифференцировать и интегрировать.

— Это, например, когда? — Серьезность с ее лица сошла, поменявшись местами с удивлением.

— Например, когда готовишь салат, ты вначале дифференцируешь, а потом — интегрируешь, — просто сказал я.

— А еще — когда? — Салат явно не исчерпывал всего ее представления о жизни.

И тогда я сформулировал свою мысль еще проще:

— Когда ругаешь, а потом — любишь.

— Да?! — Мне показалось, что задавая вопрос этим словом всего из двух букв и по крайней мере из двух миллионов смыслов, она хотела поставить на свое место не только меня, но и себя:

— Только что-то реальности с мечтами не пересекаются.

Как вы думаете — почему?

— Потому, Злата, что они и не должны пересекаться.

— Почему это?

— Потому что реальность не пересекает мечту, а начинается с нее.

— И в этой вашей реальности, по-вашему, мужчина и женщина должны быть друзьями? — прищурив глазки, спросила Злата.

— Возможно, — не вполне уверенно ответил я.

— А по-моему, дружба между мужчиной и женщиной — это просто нахальство…

…И вот тут меня приостановила одна мысль.

Мысли, вообще, зачастую приходят в мою голову со значительным опозданием.

Хотя, как правило, все-таки добираются до места назначения.

Как скорый поезд Астана — Москва.

Дело было в том, что обнаженная девушка продолжала стоять напротив меня; и наши взгляды не только встретились, но и поздоровались.

Не знаю, правда ли, что подушки часто проявляли к ней лояльность, но иногда на язык она казалась просто сексуальной Джомолунгмой:

— Вы всегда ведете такой праведный образ жизни?

— Ага, — невпопад соврал я. И до меня донесся ход ее мыслей:

— Ох, не близко мне это… Ох, не близко.

Разговаривая со мной, Злата умудрялась одновременно и произносить слова, и прогуливаться по мастерской, поигрывая плечами, грудью и талией.

Возле зеркала она остановилась, осмотрелась на фоне своего отражения и стриптизерски повела бедрами; и тут свела свои глаза с моим взглядом, наблюдавшим за ней:

— Я, по-вашему, глупая и неприлично веду себя? — прошептала она в наступившей тишине; и после ее слов я почувствовал сухость во рту:

— Ты умная, раз понимаешь, что бывают ситуации, в которых прилично вести себя неприлично.

И выходило так, что на расстоянии вытянутой руки передо мной, приподнимаясь на носочки и покачивая бедрами, стояла обнаженная красавица, смотревшая мне в глаза:

— Так и будете глазеть? — тихо проговорила она, прочитав мой взгляд; и я не знал — какой мой ответ на этот ее вопрос может стать правильным.

А ее вопросы продолжались:

— Совесть у вас есть?

Может, все-таки что-нибудь сделаете?..

…Наверное, совесть у меня есть — неловко ничего не делать в то время, когда многие уже давно собрались что-нибудь сделать непременно.

Правда, однажды одна моя знакомая, эксперт по психотерапии, спросила меня:

— Что ты собираешься делать? — И я ответил ей честно:

— Ничего.

— Это хорошо.

— Почему?

— Потому что многие только и делают, что собираются…

…В тот момент я еще не знал, что через несколько минут перейду к делу, которое ни один нормальный мужчина не согласится отложить на завтра.

Хотя уже догадывался об этом…

— …Ладно, — Злата провела язычком по губам, словно раздумывая, что бы еще сказать. — С вашим умом — я скоро трусики надену.

Потом она взяла в руки свой мобильник, оставленный ею на столике у кровати, и отвернулась от меня, заманипулировав крохотным телефончиком.