Бат-Шева Краус - Израильская литература в калейдоскопе. Книга 1

9. Настраивайся на большее. Не иди работать в фирму, уже взявшую старт, создавай новую.

10. Захорони Гонзо [15] Гонзо — имя персонажа-куклы из англо-американской телевизионной юмористической программы «Маппет-шоу» (1976–1981) . Возьми с собой одного-двух хороших друзей, поезжайте подальше и захороните его среди корней старого дерева. Гонзо — это вид такой странной куклы, которая находится в герметичном, водонепроницаемом пакетике. К нему будет приложено письмо, которое ты напишешь сам себе. В нем ты подробно изложишь, кто ты, чего хочешь от жизни, чего надеешься достичь, каким человеком ты хочешь стать. Ровно через десять лет поезжай раскопать Гонзо. К своему удивлению, ты увидишь, что находишься весьма близко к тому, что написал. После этого ты можешь захоронить его заново. Мой Гонзо, кстати, уже 21 год лежит под оливой в старом поселении Рош-Пина.

(От переводчика:

Мое знакомство с творчеством Савьон Либрехт началось с новеллы «Фиолетовая трава», которую я прочитала в русском переводе. Я была поражена силой чувств главной героини Мальки Каганштейн, описанием непростых отношений, складывающихся между разными группами населения в Израиле и внутри религиозной среды, мастерским раскрытием психологии всех персонажей. Перевернув последнюю страницу, я поняла, что мне просто необходимо найти и прочитать еще и другие произведения этой писательницы. Я ничего не нашла на русском языке, но позднее перевела несколько историй, созданных писательницей. Переводить было нелегко, потому что язык у Савьон Либрехт сложный, но я почувствовала, что все герои ее новелл мне близки и интересны. Их судьбы нелегкие, у меня описываемые ею люди вызывают сочувствие, сострадание, все они притягивают своей человечностью, глубиной переживаний, теплом.)

Иногда в твоей жизни случайно оказывается какой-то человек и, сам не зная того, меняет ее. Для меня таким человеком был Ури Ягалом. Ему было тогда за семьдесят, а мне — тридцать три.

Женщины моего поколения в то время (тема немного избитая и, наверное, не всегда увлекательная) были склонны отодвигать себя и свои потребности в дальний угол. И так, занятая молодой семьей и переездами с квартиры на квартиру, повседневными делами, важными и мелкими, я чувствовала, что все ступени жизненной лестницы были заняты, и только где-то внизу разгоралось желание писать.

Время от времени прорывалась бунтарская идея — подняться и выделить этой потребности место на верху лестницы и объявить: «А сейчас я», — но крамольная мысль тут же исчезала так же, как и появлялась, добавляя чувство вины к разочарованию от крушения надежд.

Когда я препятствовала выходу творческого импульса к написанию, ему достаточно было — как водам, обтекающим камень на пути — временного бегства в менее требовательный, с моей точки зрения, вид деятельности, как например, рисование, ваяние и разного рода ручную работу.

В мастерской скульптуры в школе искусств в Бат-Яме я встретила Ури Ягалома. Он был, вне всякого сомнения, самым талантливым в классе. Иногда мы стояли вокруг него вместе с преподавателем, удивляясь тому, как рождалось чудо под его пальцами, оживляющими материал.

Почти целый год мы сидели, Ури и я, в дальнем углу мастерской. Я лепила череду лошадиных голов, а он ваял меня и при этом рассказывал мне о своей жизни.

Несколько десятилетий назад, говорил Ури, он был кибуцником в деревне Гальяди. Страсть к ваянию жила в нем постоянно, но до того периода все же не реализовалась. Между тем семья разрасталась и он работал в кибуце [16] Кибуц — сельскохозяйственное объединение в Израиле, сравнимое с советскими колхозами. Кибуцник — член кибуца. , главным образом, по уходу за садом. Снова и снова подавал прошение на учебу ваянию — вновь и вновь на собраниях кибуца его просьба отклонялась. И вот однажды — в дни, когда уход из кибуца расценивался как измена — он взял свою семью, в которой насчитывалось уже четверо детей, и оставил кибуц, чтобы осуществить, наконец, свою мечту.

Однако, город не приветствовал его планов, и несколько десятилетий, чтобы прокормить семью, он был вынужден работать, в основном, над дизайном садов. Иногда он брал уроки ваяния, но лишь в возрасте семидесяти лет у него появилась возможность посещать регулярные занятия.

Его рассказ медленно проникал в меня, словно Ури Ягалом был избран развернуть передо мной картину моего возможного будущего, когда я, в мои семьдесят лет, буду с трудом волочить ноги между книжными издательствами с рукописью, пожелтевшей от долгого лежания, или пойду в литературную мастерскую и стану рассказывать молодым людям о страстном желании творческой деятельности, которое обуревало меня в юности, и о работе, стоявшей между мной и этой страстью.