Хосе-Мария Гельбенсу - Вес в этом мире

Не знаю, полностью ли я согласна с последним выводом, но продолжай, продолжай, я не перебиваю тебя.

Большое спасибо. Итак, они уважали друг друга, и в общем и целом так было всегда. Однако в жизни людей случаются разного рода незначительные события, которым в тот момент едва ли придаешь значение — именно в силу их незначительности, — но они обладают разрушительной способностью, я бы сказал, не меньшей, чем у раковых клеток.

Смотри-ка ты. Сразу же начинают появляться дырки, да? Вот что плохо в разного рода убедительных теориях.

Но как ты можешь считать так, если даже еще не знаешь, о чем я собираюсь тебе рассказать?

Молчу. Прости, прости, молчу.

Вот и молчи. Просто молчи. Мне этого вполне достаточно.

Молчу.

Итак, пошли дальше. Я говорил о незначительных событиях. Вот одно из таких событий и произошло однажды. Мой друг встретил женщину, и они стали любовниками…

Ничего себе незначительное событие!

Давай договоримся: я сосчитаю до двадцати, а потом поднимусь к себе и буду ждать, пока ты, дорогая моя, не будешь в состоянии меня слушать, потому что это просто безобразие.

Да нет, нет, просто ты рассказываешь так, что… но клянусь, я дам тебе возможность закончить свой рассказ. Матерью клянусь.

Прежде чем продолжать, я, если позволишь, хочу задать тебе вопрос: а насколько ты привязана к своей матери?

В истории, случившейся с этим человеком, тоже нет ничего необычного. Это была просто временная связь, то есть он знал, что она будет временной, потому что в его отношениях с женой все шло хорошо, и пользуюсь случаем, чтобы уточнить: эти отношения к тому моменту не то чтобы ослабли, но находились как бы на плоскогорье. Зачастую эта обширная ровная поверхность, до которой, ведомый надеждой, добираешься ценой немалых и самоотверженных усилий, порождает ощущение застоя. Путешественник располагается на этом плоде своих трудов и расслабляется, теряет темп, силу и энергию, которые привели его туда. Он вновь обретет их, когда ему понадобится снова двинуться в путь, но пока он бездействует, медлит, испытывая некое чувство вины за это, которое, однако, забавляет его или, во всяком случае, ничего от него не требует. И вот, когда он уже начал ворочаться с боку на бок на этом плоскогорье, как в собственной удобной постели, вдруг возникает тоска по тому порыву, что привел его туда, а самое главное — ощущение застоя. Он еще не сформулировал его для себя как желание сорваться с места, опять пуститься в путь, и это беспокоит его. И вот для того, чтобы заглушить первые признаки этой потребности, он ударяется в приключение, ограничивающееся пределами его болота. Мой друг любил свою жену, но не ощущал в этой любви никакого прогресса — только определенную рутину, рутину плоскогорья, рутину, происходящую оттого, что воспоминания об усилиях, которые потребовались, чтобы взобраться туда, уже ушли далеко, и тело все забыло. Он понимает, что начинающееся приключение — средство стряхнуть с себя инерцию, и это освобождает его от чувства вины. Ну, может быть, не совсем, но, во всяком случае, от значительной части. Одним словом, он не испытывает особых угрызений совести, сожительствуя с обеими женщинами. Разумеется, его супруга не знает о существовании той, другой; другая же, напротив, знает о существовании жены и принимает эту ситуацию вместе с ее возможными последствиями. Возможно, потому, что она моложе, принадлежит к иному поколению, у нее иные взгляды на то, как пользоваться различными свободами. Ты следишь за ходом моей мысли?

Без единого вопроса.

Очень хорошо. В общем, все идет своим чередом, и вот однажды, придя домой, мой друг узнает, что его жена в больнице. Она приняла целый флакон снотворного, и только благодаря тому, что обмолвилась парой слов одной из подруг, та сообразила, что к чему, и подоспела вовремя, чтобы предотвратить роковую развязку. Мой друг потрясен — более всего потому, что он не ожидал такого поворота событий. Разумеется, он не рассказывал жене о своем приключении, однако он настолько убежден в прочности их отношений, что такое категоричное, жестокое решение оказывается для него совершенно неожиданным. Он может понять всё: упреки, ссоры, даже угрозы… всё, кроме такого все обрывающего и исключающего способа действия, как самоубийство. Нет, спасибо, налей себе. И тут начинается новая ситуация: он чувствует, что между ними что-то порвалось. И это тоже достаточно неожиданно. Он думал, что, как бы и что бы ни произошло между ними, их отношения всегда превозмогут конфликт. Это не исключало проблем, но исключало разрыв, потому что, для того чтобы разрыв произошел, нужна достаточно веская причина — например, ослабление отношений, но ему никогда и в голову не приходило, что этот разрыв может произойти из-за какого-то непредвиденного случая, пусть даже болезненного.