Георгий Ланской - Расслабься, крошка!

— Ну ты даешь, — обиделся Димка. — Я думал, он по заграницам разъезжает, а он тут отлеживается. Телефон выключил, ни звонков, ни писем… Слушай, видок у тебя…

— Красивый? — усмехнулся Егор.

— Нет слов! Красивен и прекрасен. Как с таким рылом на работу, а?

— Нет такого слова.

— Какого?

— Красивен.

— Ну и ладно, — рассмеялся Димка. — Где тебя так угораздило?

Егор помялся, огляделся вокруг и спросил:

— Никому не скажешь?

Димка дернул себя за резец:

— Зуб даю.

И Егор рассказал.

По мере повествования лицо Димки вытягивалось все сильнее.

Они уселись в Димкину машину, выкурили все сигареты, сгрызли завалявшиеся в машине чипсы и допили бутылку воды.

Егор замолчал, думая о своем…

С неба, темнеющего и низкого, как задымленный купол, тихо падал снег, укрывая подмерзшую землю и скованные белым льдом лужи. На территории больницы у забора красовались ели, напомнившие Димке о скорых новогодних празднествах.

— Да, дела, — сказал он.

Поначалу, когда Егор описывал темный подвал, побои и собственное отчаяние и ужас, у Димки холодели руки, а сердце сжималось от страха и сладкого восторга, но потом в голове стала биться несуразная мысль…

Это же приключение! Настоящее!

Не какая-то выдуманная история, а самый настоящий боевик, трэш и мясорубка. И это непременно надо использовать. Последнюю мысль он высказал вслух.

— Ни в коем случае, — строго сказал Егор.

— Почему?

— Потому. Нас там не было. Кстати, ты Маринку не видишь?

— Ну, видел как-то раза два на концерте, — неохотно сказал Димка, крайне недовольный вмешательством бывшей подружки в жизнь Егора.

Как было бы замечательно, если бы героем оказался он, Димка!

На мгновение он замечтался, представив себя в роли киношного супергероя, выбивающего дверь плечом и разящего врагов разрядами молний.

Да, плащ героя ему бы подошел. А достался он какой-то писклявой пигалице…

— Позвонить надо ей, — сказал Егор. — Спасибо сказать. Есть ее номер?

— Делать мне нечего, только номера кого попало записывать, — фыркнул Димка. — У меня сейчас голова не об этом болит.

— А о чем?

Димка вдохнул, а потом стал выталкивать жалобы со скоростью пулеметной очереди.

Рассказал про срывы эфиров, несуразные цены за участие в рейтинговых передачах и о вероятной мести Галахова, только в последний момент сообразив, что Егор ничего не знает о том, что произошло в Юрмале.

Когда Димка закончил, Егор долго молчал, ковыряя носком ноги припорошенную снежком брусчатку.

— Знаешь, я после всего стал немного иначе на жизнь смотреть. На ссоры с отцом, на то, что у него шашни с Рокси. Раньше я бы сам из себя выпрыгнул от злости, потребовал бы, чтобы они расстались, а если бы не вышло — перестал бы с ними общаться раз и навсегда. А сейчас я смотрю на все это: на романы, на работу, интриги всякие ради теплого местечка… И понимаю, что все это — конфетти. Минута блеска, а потом — грязные бумажки под ногами. Не стоят они таких усилий.

— А что тогда стоит? — спросил Димка.

Егор улыбнулся:

— Наверное, любовь. Семья. Дети. Жизнь. Остальное вторично. Понимаешь, когда я в этом подвале сидел и думал, что завтра, может быть, меня убьют, Алинку убьют, а с нами — и ребенка нашего, было так страшно. Это же жуть жутчайшая, Димас: не быть! Только что был, а потом хлоп — и тебя уже нет. В такие минуты начинаешь оценивать все по-другому.

— Ты как поп говоришь, — поморщился Димка. — Возлюбите ближнего, не гадьте на нижнего… Слушаю тебя и не узнаю. Это же не ты.

— Почему?

— Потому что прежний Черский и со сломанной рукой прискакал бы на работу, навел там шороху, а из трагедии сделал бы шоу! А ты сидишь тут, философствуешь… Скажи еще, что после больницы отдашь свое бабло на храм, а сам — в монастырь.

— Ну, настолько высоко я еще не взлетел, — усмехнулся Егор. — Но где-то ты прав. Раньше я был другим. Сейчас вот я думаю, что зря порвал с Антоном. Можно ведь было простить.

— Он у тебя вообще-то девушку увел, — мстительно напомнил Димка. — И девушку любимую.

— Ну да. Но я сейчас дал бы ему в морду — и все. А потом, глядишь, и помирились бы. Только он мертв, и с этим ничего не поделать.

Снег все падал и падал.

Димка включил дворники, размазав по стеклу белую кашу.

— Ты так говоришь, потому что хочешь красиво выглядеть, — фыркнул он. — Сам себя оправдать. Если бы Антон был жив и замутил с твоей Алинкой, ты бы точно так же вышвырнул его вон. И не говори мне, что было бы иначе. Я тебя как облупленного знаю.