Норман Льюис - От руки брата его

За углом зашипел пар — это в буфете наливали кипяток в чайник. Неподалеку появился высокий худощавый человек в такой же спортивной куртке и брюках, как на Броне; кашне, обернутое вокруг шеи, придавало ему еще более спортивный вид. Мягко ступая, он дошел до угла, сел спиной к стене и вынул из кармана небольшую книжечку. Звали его Бэрроуз, и Брон знал, что эта книжечка — библия, которую Бэрроуз читал, когда никто, кроме благожелательного Питера, не мог заглянуть ему через плечо. Пациенты из блока «А» очень заботились о том, чтобы их не сочли религиозными маньяками.

Кэти все еще тревожно озиралась по сторонам, словно здешний покой казался ей обманчивым и она боялась, что на них вот-вот кинется какой-нибудь буйнопомешанный. Шаркая ногами, подошел Питер с подносом. Обитателей блока «А» он почитал людьми большого ума, восхищался ими и радовался случаю угостить их и их посетителей чаем с печеньем. Он поставил поднос и пошел прочь, пятясь, словно перед ним были особы королевской крови.

— Как здесь тихо, правда? — вымолвила наконец Кэти.

Питер взял распылитель и пошел опрыскивать покрывшиеся ржой пальмы. В уголке худощавый человек в кашне ублаготворенно читал Книгу Бытия, водя пальцем по строчкам.

— Да, — согласился Брон, — здесь почти всегда довольно тихо. — Точно айсберг, подумал он, лишь пятая часть ледяной громады видна на поверхности в мирных лучах полярного солнца. — Иногда это напоминает мне рай, каким он представлялся маме. По крайней мере таким она его изображала нам. Таким, как вот это самое место. Тут никто не женится и никого не выдают замуж. И уже не бывает так, чтобы чего-нибудь хотелось позарез.

Пока он говорил, Питер поставил на место распылитель, потом щелкнул выключателем — и все вокруг заполнилось приглушенной мелодией Мендельсона.

— И все время музыка, — продолжал Брон. — Можно сказать, рай с барбитуратами и регулярным питанием.

На лице Кэти отразились боль и удивление.

— Здесь все равно как в тюрьме, да, Брон?

— Нет, — ответил он. — Нет. Здесь совсем по-другому. Тюрьма ближе к обыкновенной жизни. Она не очень-то похожа на мамин рай.

Тут Брон заметил, что Бэрроуз поднялся, медленно, с трудом выпрямился, вынул затычки из ушей и направился к ним. Походка у него была ленивая, нарочито небрежная, точно у спекулянта на черном рынке.

Он подошел к ним, с улыбкой поклонился Кэти, бросил взгляд в сторону Питера, который бродил со своим распылителем поодаль, среди пальм.

— Извините за вторжение. Можно вас на два слова?

— Ну конечно, Эрик. Одну минуту, — сказал он Кэти и встал.

— Не подходите ближе, — шепнул Бэрроуз. — Мне кажется, Питер сегодня настроен подозрительно. Я могу на вас положиться, Оуэн? Вы меня не выдадите, правда?

— Не выдам, Эрик.

— Я знаю, что Искупитель мой жив, — прошептал Бэрроуз.

Брон кивнул в знак согласия, и тот с облегчением улыбнулся.

— Вы очень добры, Оуэн. Я знал, вы не обидитесь. Не сердитесь на меня, ладно?

Он снова поклонился Кэти, вернулся в свой укромный уголок, достал затычки, всунул их в уши и опять углубился в книгу.

Пластинку сменили — теперь это был Дебюсси.

— Как там «Новая мельница», Кэти? — спросил Брон.

— Я продала ее Робертсу, как только меня ввели в права владения. Теперь работаю в магазине в Бринароне.

— Я рад за тебя. Мне тревожно было, когда я думал, как ты там одна.

— В банке для тебя лежит немного денег, — сказала Кэти.

— Для меня? — удивился он. — Откуда?

— Часть денег, что я выручила за ферму, я отдала сестрам, а остальные — твои.

— Деньги мне тут ни к чему, Кэти. Ты очень добра, но все, что нам нужно, мы и так получаем. Здесь нечего покупать, разве что какие-нибудь пустяки в буфете. Деньги мне теперь без надобности. Нам здесь разрешают каждую неделю заработать несколько шиллингов на карманные расходы, и этого довольно. Правда, Кэти, деньги мне не нужны.

— Что же мне с ними делать? Мне их и тронуть-то тошно.

— Есть сколько хочешь благотворительных учреждений, — сказал Брон. — Сотни. По газетным объявлениям можно целый список составить, а потом закрой глаза и ткни пальцем наобум.

— Мне так хотелось что-нибудь для тебя сделать.

— Я знаю, Кэти. И у меня как раз есть к тебе просьба. Один мой приятель получил сегодня дурные вести, и мне хотелось бы что-нибудь ему подарить, купить для него баночку варенья или там масло для волос.

— Дурные вести… а какие?

— Жена больше не будет его навещать. Директору пришлось сказать ему об этом. Если ты на выходе оставишь десять шиллингов, я смогу что-нибудь купить, чтобы его порадовать. В блоке «А» я самый большой счастливчик, мне нечего бояться, что рано или поздно меня ошарашат вот такой новостью.