Лоран Гунель - Философ, которому не хватало мудрости

Дети весело рассыпались в разные стороны. Какое счастье, что они тут есть. Кракюсу так и не удалось уговорить взрослых. Все отворачивались, при этом сохраняя на лице свои проклятые улыбки. Их неспособность выразить свою личность ужасно его бесила. Невозможно найти ну никакого подхода к этим дикарям. Они были настолько тупы, что неспособны понять, что он принадлежит к куда более развитой цивилизации. Им следовало бы уважать его, подражать ему…

Он заметил вдалеке Элианту. Несколько часов назад он познакомился с ней и изложил свой проект сообщения информации «на благо всех». Она благосклонно улыбнулась, что на самом деле ничего не означало.

Он помахал ей рукой. Она подошла. Ее тело было стройным и изящно вытянутым. Очень гладкая золотистая кожа, как папайя на солнце. Только грудь слишком маленькая — не в его вкусе.

— Ты мне нужна, — сказал он ей. — Ты не могла бы мне помочь?

— Конечно, — сказала она самым естественным тоном.

Он почувствовал облегчение. Наконец-то хоть одна готова сотрудничать.

— Вот дети принесут мне кучу сведений. Нужно, чтобы кто-нибудь передал их всем, всей деревне. Нужно рассказать все, что они разузнают. Мы будем делать это каждый день.

— Я понимаю.

«Уже кое-что», — подумал Кракюс.

— А хочешь взять это на себя? Это почетная роль, понимаешь? Все будут восхищаться тобой и даже завидовать. Ты сможешь гордиться.

На миг она нахмурилась, а потом вновь заулыбалась.

— Я поклялась не гордиться тем, что я делаю. Очень жаль, но я не могу принять ваше предложение.

— Ты поклялась…

Она покачала головой.

Кракюс постарался взять себя в руки. Эти проклятые индейцы доведут его до ручки. Вдруг его осенило.

— Хорошо. Ты только что сказала, что готова мне помочь…

— Да.

— Тогда вот что: найди женщину, которая согласится играть эту роль и будет выполнять это каждый день. Но не предлагай всем, я хочу, чтобы ты доверила это самой красивой женщине деревни. Понимаешь? Самой красивой.

Элианта кивнула в знак согласия и удалилась.

Кракюс посмотрел ей вслед и пошел к своему лагерю.

Было жарко, одежда стесняла его, не говоря уж о ботинках из черной кожи. Но он привык не слишком обращать на это внимание. Это было необходимым неудобством.

Он приблизился к территории Годи. Именно территории, это самое подходящее слово: доктор постарался изолировать свое жилище от всех, обнеся его двухметровой изгородью из остатков бамбука, тростника и всего, что можно было найти, точно птица, которая строит гнездо. Это был совершенно закрытый участок площадью в сто квадратных метров. Хижина стояла в середине, словно соломенный дворец, окруженный стенами. И в отличие от других это жилище было… без окон. Не стоит и говорить, что никто не мог встретиться с ним взглядом даже во время еды, которую он согласился принимать со всеми. Часто он забирал с собой остатки завтрака, что позволяло ему не выходить к обеду.

Кракюс подошел к двери и прислушался. Изнутри доносились обрывки фраз без начала и конца.

— … Да, да, да! Конечно… Дыра… А, да… А… Господи… Господи, почему это остается холодным… А… Это так…

Как человек, владеющий связной речью, оставшись наедине с собой, может вот так слетать с катушек?

Кракюс схватил деревяшку, подвешенную на веревке на изгороди, и ударил в старую консервную банку, прикрепленную к стене. Послышался странный шум: это загрохотали камни, лежащие в банке. С другой стороны тотчас же наступила тишина.

Кракюс терпеливо ждал. Долго. Затем повторил операцию.

— Кто там? — раздался наконец бесстрастный голос врача.

— Это я.

Тишина.

— Кто это я?

— Я, Роберто. Роберто Кракюс! Хочешь, чтобы я просунул документы под дверь?

Послышался шум. Должно быть, отодвигали предмет, прислоненный к двери. Дверь наконец приоткрылась, и в щель просунулась голова Годи в его квадратных очках с двойной фокусировкой. Стекла были грязные, и трудно было разглядеть его глаза.

— Мы можем поговорить?

Годи разглядывал его некоторое время, затем отступил.

Кракюс толкнул дверь. Доктор направился в тот угол сада, где были сложены канистры с бензином. Поднял две из них и поставил друг напротив друга, довольно далеко, вместо табуреток. Они сели.

— Мне нужна твоя помощь.

Годи ничего не ответил, но Кракюс почувствовал, как он слегка напрягся.

— Нужно, чтобы ты придумал какую-нибудь штуку, чтобы загипнотизировать индейцев.

Молчание. Кракюс задавался вопросом, почему всегда чувствует себя каким-то глупым, когда разговаривает с Годи. Даже когда тот и рта не раскрывает.