Ирина Васильчикова - Между строк

— Да перестань ты!

— Знаешь что, дорогой, для тебя это, может быть, и не важно. Но я репутацию зарабатывала не один год и потерять все в один миг не хочу. На первый раз так и быть, живи безмятежно. Но подставишь еще раз, будешь оплачивать мне материальный ущерб. Сто баксов минимум.

— Ты с ума сошла? Откуда у меня такие деньги с нашими гонорарами?

— А мне это фиолетово. Мобильник ты себе на что-то купил и оплачиваешь, машину тоже. Сначала надо думать, а потом уже делать. И не надейся, что в следующий раз тебе все сойдет с рук.

— Ты говоришь, моральный ущерб. Ты не представляешь, как мне вчера не повезло. У меня разрезали сумку и вытащили все деньги, документы. Мне надо будет уйму удостоверений возобновлять.

— Повторяю еще раз для бестолковых: это не мои проблемы. Я тебе все сказала.

Мы проговорили почти сорок минут. Белов, похоже, подумал, что я с него и правда буду требовать деньги. Но мне он просто надоел. Надоел тем, что и информацию, и деньги из него приходилось выбивать. Потом, как выяснилось, деньги своих авторов, тех, кто поскромнее и не будет качать права, он просто присваивал. Или публиковал совместные материалы в других изданиях, но уже только под своей фамилией. В общем, как ни крути, а нашему сотрудничеству пришел конец. С одной стороны, я ощутила необыкновенную легкость, а с другой — меня искрило еще сутки, и в радиусе километра вымирало все живое. Даже кот лишний раз старался не попадаться мне на глаза, хотя, казалось бы, привык уже ко всему.

Среди звездного великолепия и голливудских улыбок я, как ни странно, чувствовала себя вполне комфортно. Хотя что же тут странного? Можно подумать, я никогда до этого не видела нарядных дам, щеголяющих многокаратными брюликами, и белозубых красавцев в смокингах. А уж сколько церемоний и всевозможных премий пришлось пережить — просто ужас! Но сегодня случай особый: на сцене сам Терминатор произносит пламенную речь. По-английски. И я, со своим «заржавелым» немецким, его прекрасно понимаю, хотя языка не знаю. Все хорошо. Просто лучше некуда.

И тут я замечаю, о ужас, что стою босиком на холодном мраморном полу! Я сразу как бы съеживаюсь среди этого великолепия. Просто Золушка на балу, ситуёвина — обхохочешься. Все всё прекрасно видят и понимают, и только хорошее воспитание и следование этикету не позволяют присутствующим показывать пальцем в мою сторону. Но это я, конечно, зря накручиваю. На таких вечеринках народ «выгуливает» костюмы и драгоценности. В первую очередь надо себя показать. Заметят здесь или слишком эпатажный, или слишком безвкусный наряд. Ну, еще будут весь вечер перемывать кумушкам кости, если те вдруг придут в одинаковых платьях. К счастью, подобного не наблюдается, и никто, кроме меня, не замечает моего конфуза. Неудобно, что и говорить. И холодно. Незаметно пытаюсь затеряться в толпе и обо что-то царапаю ногу. Арнольд удивленно смотрит на меня в упор и произносит так хорошо знакомое требовательное мяу-оу !!!

И вот вместо Шварценеггера я вижу своего кота, который отчаянно пытается выковырнуть меня из-под одеяла. Время трапезы пришло, а я никак не желаю кормить Его Величество, валяясь в кровати. Непорядок!

Прогнав остатки сна, шествую на кухню. Рыжий, как всегда, бежит впереди меня. Увидев полную миску, он, забыв обо всем, по-звериному урча, поглощает завтрак. Я, сварив себе кофе, сажусь у окна и, отпивая ароматный напиток, пытаюсь понять, что значит этот причудливый сон. Ни в одном соннике не удастся найти его толкование, это уж точно. Так что со своими сновидениями придется разбираться самой. Всегда все приходится делать самой.

За окном — утро, разбавленное нежными пастельными красками и еле приглушенными звуками. Позже краски станут более яркими и выпуклыми. Разбег будет взят потом. А пока — неспешное утро в акварельных полутонах и на сбавленных скоростях.

Что-то заставило меня отвлечься от размышлений о Шварценеггере и о моем неопределенном будущем. Все самое неприятное и странное почему-то случается вдруг, когда этого меньше всего ждешь. Наверное, это и называется «закон подлости». Передо мной сидел Рыжий, приняв вполне «человеческую» позу и подперев голову передней лапой. Он в упор смотрел на меня своими агатовыми глазами. Очевидно, затянувшаяся пауза его порядком утомила, и Рыжий, подмигнув, произнес так хорошо знакомым голосом известного актера:

— Ну, здравствуй!

— Здравствуйте, Александр Владимирович! — машинально ответила я.