Ляман Багирова - Смородинка (сборник)

Адель, конечно, помнила то злополучное собрание, когда красавицу Марьям собирались отчислить, за то, что она встречалась с женатым. Особенно усердствовали в обвинениях комсорг, профорг и секретарь парторганизации. Они требовали, чтобы Адель подтвердила факт преступной связи, но Адель говорила, что ничего не знает и не может утверждать достоверно. На самом деле, Адель все знала, но ничего не сказала.

— Я бы никогда ее не выдала, — приободрилась Адель.

— Этого ты знать не можешь, — мягко поправил Бог. — Тебе ничем не угрожали и особо не брали за горло. Но, тем не менее, факт есть факт, ты, действительно, ее не выдала. Знаешь, где она сейчас? В Бельгии, замужем за бельгийцем. У них собственный ресторан. Дела идут ни шатко, ни валко, но вполне сносно. У них двое детей и шестеро внуков. В прошлом году муж умер. Она очень располнела, и когда смеется, глаза превращаются в щелочки. Она любит кофе с лимоном и шоколад.

Адель вспомнила пышногрудую, с осиной талией Марьям и вздохнула.

— Ты была отменной хозяйкой, очень гостеприимной, щедрой на руку, — продолжал Бог. — Ты расцветала, если кто-то хвалил твою стряпню или спрашивал рецепт.

Адель вспомнила, что муж никогда не хвалил ее за еду и насупилась.

— Но он никогда не ел без тебя, — ответил Бог. — Ты ведь об этом сейчас подумала? — Помнишь, если он шел к кому-то в гости, то приходил практически голодным и набрасывался на то, что приготовила ты?

Адель вспомнила, что ее угрюмый муж действительно предпочитал есть дома, и только то, что приготовила она. Даже у свекрови ел очень мало. Адель недоумевала, как можно приходить из гостей или со свадеб голодным и роптала, что постоянно приходится стоять у плиты без слова благодарности. А, оказывается, вот оно что…

— Значит, я хорошая? — робко спросила она.

— Обыкновенная. Какая есть.

— Вы, Вы… позволите? Если вы говорите, что не можете судить, то тогда…

— Кто судит? Жизнь. Больше никто. Я только могу наложить последний рескрипт, вроде как поставить печать.

Адель собрала всю волю, и приготовилась слушать, но Бог молчал. Молчание затянулось. Внезапно возникла та же женщина в клетчатой юбке и светлой кофте с бантом. Она поманила Адель за собой, и они пошли обратно.

Адель очень хотелось обернуться, но что-то ей подсказывало, что этого делать не надо. Внизу уже не было осьминога в колготках и какая-то женщина в синем халате мыла пол. Провожатая, так же молча, довела Адель до подножия пригорка и тихо толкнула ее в грудь.

— Возвращайся, — едва заметно улыбнулась она.

— А как? А что? Как же? — захлопала глазами Адель. — А как же… Он? — И она в ужасе подняла глаза наверх. Холм был покрыт туманом.

— Ты же с ним поздоровалась, — усмехнулась женщина и медленно стала подниматься наверх.

…Адель очнулась в своей кровати. Дочка с опрокинутым лицом хлопотала вокруг нее. На лбу Адель лежал мокрый коричневый платок, и окно было настежь открыто.

— Что случилось? — спросила Адель. — Ты почему открыла окно? Холодно же.

— Ты еще спрашиваешь, — заплакала дочь. — Ты стонала, хрипела, кричала во сне, потом вообще сознание потеряла. Я не знала что делать, скорую хотела вызывать. Что с тобой было?

— Ничего особенного. Сердце немного.

— Мама, с сердцем не шутят. Так же нельзя.

Адель посмотрела на дочь и впервые увидела, как осунулись и обвисли щеки дочери, а под глазами пролегли старческие морщинки.

— Бедная моя, бедный мой ребенок, — тихо сказала она и погладила дочь по щеке. — Ну, пойдем завтракать. Сейчас встану.

Над городом уверенно вставало туманное зимнее утро, и серый свет его был ласковым как замша, но холодным.

Если я скажу вам, что все это правда, вы мне все равно не поверите. Если я скажу, что это неправда, то тогда зачем я поместила этот рассказ в цикл «Шкатулка памяти»? Поэтому, выберу золотую середину. Все, что здесь написано, действительно было, но было не толькосо мной, а и с моими друзьями и близкими, иных из которых уже нет, а некоторые далече. Их и мои памятные истории легли в основу этого рассказа.

Любопытная, а вернее, любознательная звезда вела меня по жизни. Мне было интересно многое. Что такое «глубинное пение» в испанской поэзии, и новые сорта фиалок и сирени, как взбивать крем из манной каши, мариновать овощи, вышивать гладью и делать фигурки из соленого теста. Я знала названия планет и созвездий, более или менее разбиралась в музыке и живописи, определяла, какому поэту принадлежит то или иное стихотворение и изучала новые породы кошек. Упрямая и любознательная звезда моя была милостива ко мне настолько, насколько это ей представлялось возможным.