Нэнси Хьюстон - Обожание

Глаза из камня, тело из камня, сердце из камня — вот наша цель и наш девиз.

ЭЛЬКЕ

Я, как и вы, впервые об этом слышу, ваша честь. И я потрясена.

Что ж, тут уж ничего не поделаешь… что случилось, то случилось.

Но я продолжаю…

В то воскресенье я завтракала после одиннадцати и торопилась, чтобы успеть на рынок до закрытия, быстро выпила кофе и отправилась. Шла мимо прилавков, заваленных колбасами и птицей, разглядывала висящих вниз головой цесарок, свиные уши и ножки в желе, связки кровяной колбасы, а сама снова и снова представляла себя в амбаре Космо. Мне чудилось, что я сижу в красном бархатном кресле и вглядываюсь в его сияющее лицо. Я видела, как он спит! — тихонько произнесла я себе под нос, а когда вспомнила белеющую из-под верхней губы полоску зубов, меня пробрала дрожь и я почему-то поздоровалась с булочником намного теплее обычного.

Крестьянки сидели за длинными пластиковыми столами и упаковывали непроданные головки козьего сыра. Я вгляделась в их лица. Эти женщины были моими ровесницами, но выглядели маленькими старушками, бесформенные платья и грубые мужские суконные бушлаты скрывали их тела, несмотря на жару, они надели вязаные шапки и резиновые сапоги, их волосы потускнели и поседели, на щеках не было и следа косметики, под грузом забот кожа увяла и покрылась морщинами. Мне было больно смотреть, как они пересчитывают покрасневшими растрескавшимися пальцами жалкую утреннюю выручку.

Я хотела услышать, что люди говорят о Космо.

Звучит ли еще в их ушах его голос? Скрипят ли их извилины, реагируя на его словесный фейерверк? Мне было интересно проследить, как едкий юмор Космо волнами расходится среди этих людей, как они пересказывают друг другу его шутки, мешая слова и искажая смысл, переделывая на свой манер номера и меняясь — пусть даже самую малость — под их воздействием. Я ощущала его любовь в себе, как посеянное зернышко, она росла и развивалась во мне, я была беременна ею, я чувствовала себя сильной, непобедимой и даже дерзкой. Упиваясь своей новой дерзостью, я купила первые в этом сезоне авокадо и клубнику, хоть и понимала, что вкуса в них не будет никакого: клубника выглядела бледной немочью, авокадо были твердыми, как деревяшка, но мне требовался символ праздника, пусть даже самый ничтожный, я хотела разделить радость со своими детьми.

За обедом, между авокадо и клубникой — они и правда оказались несъедобными, — я попыталась развлечь Фиону и Франка рассказом о вечере в «Фонтане»: описала напряженное ожидание Космо, шум при его появлении, нестройное исполнение «Happy Birthday », идиотский тост мэра… Но дети казались равнодушными и какими-то отсутствующими; мои слова не находили отклика в их душах. Фиона смотрела в окно и играла со своими волосами, Франк грыз хлебные крошки и нетерпеливо ждал конца трапезы. Я была огорчена. Мне недоставало прекрасного гула — это не имеет отношения к звуку, ваша честь, гулом я называю внутреннее сцепление находящихся в одной комнате людей. В тот день за столом сидели три одиноких вещи в себе. Солнце заливало кухню, но я почувствовала, как на нас пала и начала сгущаться какая-то тень. Тишина стала гнетущей. Я не помню, чтобы такое случалось за едой в моем детстве — а ведь моего отца, как и Михаэля, с нами никогда не было. Неужели Иветта, глядя на нас с братьями, тоже иногда ощущала тяжесть на сердце?

Как хорошо мне было вчера! Как передать мою радость детям против их воли? Знаете, ваша честь, мы ведь не имеем никакой власти над тем, что творится в головах наших детей. Как бы сильна ни была наша любовь, в мозги мы к ним влезть не можем. Стоит ребенку покинуть взрастившую его утробу и издать первый крик — и мы становимся чужими…

Но я снова отклонилась от темы.

ФРАНК

Позже, в тот же день, кто-то позвонил в дверь, и я пошел открывать.

На пороге стоял незнакомец. Блондин. Моложе нашей матери на несколько лет. Он не понравился мне с первого взгляда этот Космо, он спросил, дома ли Эльке, я провел его в гостиную и увидел, что мать приглаживает волосы перед зеркалом — совсем как героини в кино, когда их любимый появляется нежданно-негаданно. И я понял. Я бросил на нее убийственный взгляд, но она ничего не заметила и повела своего блондинчика через кухню, где полдничала Фиона. Эльке невнятно представила своего друга, но Фиона и не подумала поднять глаза от своего бутерброда с арахисовым маслом — я хорошо выдрессировал младшую сестричку.