Ципора Кохави-Рейни - Королева в раковине

Дед-буржуа обращается с открытым приветливым лицом к униженным и оскорбленным, и они отвечают ему такой же открытостью и приветливостью.

В бассейне Бертель что-то бормочет про себя. Бумба умирает от смеха, издавая гортанные звуки, топчется на месте и косится на деда, который не сводит глаз с девочки:

— Хватит, Бертель, ты уже все нам рассказала, из-за тебя я поранил щеку, — дед оттягивает кончики своих пышных усов вверх и вниз, вправо и влево, и опять берет в руки кожаный ремень, чтобы острее заточить бритву.

— Ты не прав, надо рассказать это иначе! — Бертель явно недовольна автором книги, стоящей перед ней на металлической подставке.

— Хватит, Бертель, хватит, мы уже все знаем! — дед снова намыливает лицо, чтобы выбрить оставшиеся островки щетины, и напевает:

— Быстро выходи из бассейна, Бертель! Охладись! — Фрида опускает руки в ароматную мыльную пену.

— Оставь ее, Фрида, — голос Гейнца мягок и примирителен. Бумба стоит на коленях. Он проводит ладонью по щекам и подбородку деда и подтверждает, что они начисто выбриты. Дед снимает с головы сетку. Фрида вкладывает снежно белый платочек в карман его пиджака: дед готовится к поездке к родственникам, берлинским Френкелям. С его уходом дирижерская роль на детском собрании переходит вновь к Фердинанду.

Вечерние сумерки. Столовая изменила свое предназначение. Кудрявые сестрички передвинули мебель в гостиную, освободив столовую для вечеринки. «Кони прибыли», — брюзжит Гейнц и, при звуке электрического звонка на входе, направляется к дверям — встретить парней в отглаженных костюмах сопровождающих девиц в вечерних платьях. Фортепьяно играет, патефон гремит, коротко стриженые девицы легко скачут в танце, и молодой смех омывает их лица, ярко накрашенные. Дед на этот раз ведет в бальном танце то Эльзу, то Руфь, скользя взглядом по залитому светом залу, и нравится ему эта радостная сутолока, которую девицы разносят во все уголки дома. Дед шарит глазами и натыкается взглядом на Марго, певицу кабаре, с осиной талией, чье сценическое имя Лизелота. Она извивается около рояля в танце. Ритм движений узкого тела в облегающем черном шелковом, блестящем платье соответствует тому, как двигаются ее пылающие губы, густо накрашенные красной помадой. Певица плотоядно поводит ягодицами, и певец Аполлон, восточноевропейский еврей, присоединяет к ее голосу свой. Поют они — то соло, то дуэтом. А художник Шпац, все время подтягивая штаны, достает из карманов карандаши и краски, чтобы увековечить присутствующих в своем альбоме.

Зал дышит радостью жизни. Бумба прыгает козлом между танцующими парами, переходит с коленей на колени. Заливается детским смехом от каждой шутки, витающей в воздухе, и рыжие его кудри пылают. Дед, танцующий с Руфью, берет малыша на плечи, и тот радостно прыгает в такт музыке. Лоц ведет девушку кругами, делая резкие повороты, и расплывается от сыплющихся на него со всех сторон комплиментов. Лотшин присоединяется к танцующим то в паре с Фердинандом, то с Филиппом, стараясь не огорчить сестричек и их гостей из берлинской богемы.

Бертель убегает от праздничной суеты и шума в свою комнату, растерянно смотрит в пространство, словно бы ожидая чего-то, что унесет ее туда, где чуждая атмосфера не будет так давить на нее.

Вечеринка в разгаре. Кетшин и садовник Зиммель на кухне извлекают пробки из бутылок с вином и ликером.

Фрида рвется из кожи вон в желании услужить дорогим гостям. Нет недостатка в напитках и закусках. Гейнц и Лотшин чувствуют себя в этом обществе, как в своей стихии, к вящему удовлетворению Фриды. Гейнц вечно озабочен бизнесом, а сейчас он увлеченно танцует с девушками, впервые после того, как расстался с любимой Кристиной. Что же касается Лотшин, Фрида без конца ей повторяет: «Молодая девушка должна вращаться в компании сверстниц, а не закрываться с больным отцом. Я позабочусь о нём». Но принцесса предпочитает общество отца и его друзей-интеллектуалов. Она часто замыкается в одиночестве в зимнем саду и отвергает многочисленных ухажеров, толпящихся под ее окном и поющих ей любовную песню «Лорелея» на стихи Генриха Гейне.

В отличие от сестры, Руфь и Эльза без конца посещают увеселительные мероприятия.

Дед проявляет особую симпатию к блондину, который только что появился со своей супругой:

— Ну, Бертольд, чего тебе сегодня не хватает?