Как пламенный гордонист, неприемлем он ими, ибо воспитанники движения Ашомер Ацаир, не признают существования Бога, а, также, никакой критики марксизма. Ротенштрайх считает своим долгом внести исправления в их несколько искаженное понимание философии. Он цитирует Гордона: «Недостаточно разума и логики, чтобы понять Бога. Только через земледелие и труд на природе можно ощутить божественные тайны…» И только одна воспитанница из всего класса буквально проглатывает его слова, и серьезность не сходит с ее лица. У членов ее движения волосы встают дыбом только от того, что обсуждается такая тема из Галута, как существование Бога.
— Вы читали сочинение Карла Маркса «Еврейский вопрос», — спрашивает он с нотками сомнения.
Класс молчит. Доктор Ротенштрайх прочитывает целые фрагменты из этого сочинения, и не только разносит его в пух и прах, но и унижает автора, описывая его характер. Он клеймит его привычку использовать людей своего окружения. Известно, что лучший его друг Энгельс финансово поддерживал его всю жизнь.
Марксисты в классе Ротенштрайха не особенно возмущаются антисемитским духом сочинения «Еврейский вопрос». Только представительница кибуца Мишмар Аэмек буквально трепещет от отвращения. Она говорит во весь голос:
— В «Коммунистическом манифесте», как и в «Еврейском вопросе», Маркс пользуется примитивным языком, рассчитанным на профанов, в то время как в других своих книгах, стиль его сложен, как для чтения, так и для понимания.
Она согласна с Ротенштрайхом, что сочинение «Еврейский вопрос» целенаправленно упрощено и поверхностно. Ведь он относится вообще ко всем евреям, как единому понятию. Разве все евреи — империалисты, буржуа, эксплуататоры, ответственные за нужду и нищету эксплуатируемых масс? Маркс обвиняет евреев в том, что они овладели всеми богатствами мира, и вовсе не интересуются нуждами еврейского народа, не принадлежащего к буржуазии. Почему такой блестящий диалектик, как он, не коснулся положения еврейских общин в городках Польши? Он издевательски смеется над верой, называя ее опиумом для масс. Но почему он остерегается критиковать христианство, но с таким остервенением нападает на иудаизм? Она согласна с Ротенштрайхом, что этот потомок знаменитой династии глубоко верующих раввинов, принявший христианство, страдал комплексом всех выкрестов.
Слушатели на курсе тоже страдают от того, что на едином дыхании Ротенштрайх включил их апологета в список выкрестов.
— Горе тем евреям, которые попадают в руки выкрестов, занимающих высокие государственные или исполнительные должности.
Ротенштрайх упоминает Фернандо Ди Мартине, известнейшего выкреста, который призывал к еврейским погромам, убийству евреев Севильи и продаже их в рабство. Как жертва преследований нацистского антисемитизма на улицах Берлина, она восстает против Маркса. Он лицемерен. В «Еврейском вопросе» проступают все скрываемые черты выкреста, душа которого неспокойна и требует мщения. В средние века, многие народы, включая и выкрестов, убивали евреев. В период эмансипации и после него, антиеврейский марксизм дает массам новый повод ненавидеть евреев. Оказывается, они наложили руки на мировые богатства, они жадны и нечестивы, вызывают ненависть масс, рвущихся их уничтожить. Эту опасную демагогию породил Карл Маркс. И она вовсе не удивлена тем, что вина его связанна с тем, что родители его покинули еврейство. Именно, это породило его антиеврейское сочинение. Теория его порождает многих единомышленников среди евреев-сионистов, живущих в стране Израиля. Они по глупости или намеренно не обращают внимания на антисемитскую направленность и поверхностность Маркса.
— Ну, а что скажет Наоми?
Доктор Ротенштрайх уже давно заметил, насколько его слова влияют на нее. Потому время от времени хочет услышать ее мнение. В классе неспокойно. Ротенштрайх возвращается к теме урока. Он цитирует из «Нищеты философии» Маркса о том, что общество, в конечном счете, это набор условий, которые порождают личность и ее деятельность. Обсуждает роль личности в истории, и снова, отклоняясь от темы урока, возвращается к теории Гордона и отбрасывает в сторону теорию Маркса. Ротенштрайх также рассуждает о принципах мышления и своеобразии литературы и искусства. Эти жанры творчества порождаются отдельной личностью и несут в себе смешение многих миров, а не область одного коллективного мира.
«И каким бы не было влияние этих творений на государственные учреждения и законы, оно не исчерпывает свои творческие богатства. В мире остается мера личного творения, мера индивидуального подхода к жизни, мышлению и чувствам в каждом таком творении».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу