Дети поднимаются на корабль. Они не печальны, они не плачут. Им объяснили, почему они должны оставить все, что дорого им, и любимо ими от рождения. Они с гордостью говорят: мы тоже едем, как солдаты будущего, солдаты мира. И снова стонут сирены, трубы трубят, салютуя детям Англии. Звучит музыка расставания, развеваются знамена. Родина прощается со своими детьми.
Корабли отдаляются от причалов. Уже исчезли из глаз детей берега Англии. Только море сопровождает их, как старый и верный друг. Даже темное облачное, любимое детьми, небо Англии стало светлым и столь чуждым. Дети немного взгрустнули. «Ребята, не будьте такими грустными, — говорит один из ребят, — ведь мы же все вернемся». Ведь ясно, что Англия победит, и с окончанием войны мы вернемся домой. Но как будет выглядеть тогда Англия? Быть может, уже не будут широкие проспекты Лондона, села и парки, и даже дождик над Темзой не будет таким красивым, как раньше. Но также будет уничтожено все уродливое и скверное, как мрачный рабочий квартал и фабрики без капли солнца и воздуха. Но настанет день, и мы вернемся, чтобы построить новую Англию, красивую и счастливую. Люди забудут такие слова, как уродство, катастрофа, голод. И слово «война» будет вычеркнуто из словаря. Когда мы начнем строить новую жизнь, больше войны не будет. Так отбросим печаль. И ни один ребенок в мире не должен быть печальным. Вернемся мы на родину, как солдаты мира, и вместо ружей, на плечах наших будут молоты.
Дети забыли, что они одиноки и оставлены в огромном море, ибо перед ними возник новый мир, который им предстоит построить. Они танцуют, поют, радуются. И знамя на флагштоке радостно развевается, и солнце шлет им теплые лучи, и волны ласкают корабли, на которых плывут дети. И мы радуемся их будущему, ибо мы тоже возвращаемся на свою родину и тоже радуемся новому миру. Над головами детей летают птицы. Летите, птицы, летите во все концы мира, передайте всем наше решение. Когда вернемся, мы построим новый мир, свободный и счастливый.
И мы, дети страны Израиля, с вами, — дети Англии, ибо и мы хотим участвовать в построении нового мира.
Немцы бомбят Британию. Но эти атаки с воздуха на английские города не могут сломить мужественный дух сопротивления британской армии и миллионов граждан страны. Страдания и множество жертв не могут поколебать стойкость англичан, несмотря на колоссальные разрушения городов, портов и важных объектов. Гарри и Наоми постоянно слушают радио и становятся чуть ли не агентством новостей. Наоми неожиданно оказывается в центре всеобщего внимания. Все члены кибуца приходят к ним послушать о критическом развитии на полях сражений.
Но удовлетворение, которое она испытывает от пользы, приносимой кибуцу, длится недолго. Шаик вернул ее к прежнему унизительному положению. В одну из ночей он прокрался в читальный зал, где она и Гарри прислушивались к сообщениям по радио, при этом каждый сидел на своей скамье. После чего он распустил слух, что она закрутила роман с Гарри. Высмеиваемая и беспомощная, она опять пряталась по углам. Разве она способна на это, после всего, что случилось на сеновале в Дгании Бет? Душевная боль душила ее. Злые языки преследовали.
— Почему ты уединяешься? Я не сделал тебе ничего плохого? Почему ты молчишь? Почему не отвечаешь, когда к тебе обращаются? Что ты кривишься? Откуда это неоправданное высокомерие?
Равнодушная к своей семье и ко всем остальным, она крутится, словно белка в колесе. Коричневый цвет распаленной под солнцем земли уже не успокаивает ее. Оттенки неба, лучи солнца, игра света и тени между деревьями перестала ее волновать. Члены кибуца не прощают ей замкнутости. Все обвиняют ее во всем, что она делает или не делает.
И вновь она во всем обвиняет только себя, ибо родилась чудовищем, ущербным, проклятым, ненормальным. Эзра Зоар, единственный, который принимал ее такой, какая она есть, не сомневаясь в ее правоте, переехал в Тель-Авив. Она печалится по поводу потери друга, который в кризисные моменты говорил ей: «не обращай внимания, тут нет никого, умнее тебя».
Она ходит, как потерянная. Убеждает себя лишь в одном, что все, что у нее есть — это идея страны Израиля, как канат спасения для канатоходца, за который надо держаться до последнего вздоха. Она слаба, она должна умереть, ибо не достойна быть первопроходцем. Шаик говорит ей нечто несуразное:
— Если бы ты понимала Маркса и Энгельса, у тебя бы открылись глаза, твоя и моя жизнь изменились бы.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу