Ципора Кохави-Рейни - Королева в раковине

Рахель поняла всю остроту положения. И тут же, оседлав своего конька, прочитала девочке лекцию о судьбе еврейского народа в диаспоре. Она говорила о страшной резне евреев казаками палача и ненавистника евреев Богдана Хмельницкого во время восстания на Украине против поляков в 1648–1649 годах. Тогда погибло более 100000 евреев, а Хмельницкий стал национальным героем. Рахель описывала скитания ее предков из Польши в Россию. Во время войны между царской Россией и польско-литовским союзом за владение территориями Украины и Белоруссии русские войска обнаружили народ, о котором знали лишь одно: он распял Иисуса. Из-за этого запрещено было этому народу войти в святую Русь. В этой войне, длившейся с 1654 по 1667 год, евреи были изгнаны из Вильно, но многие из них вместе с пленными поляками были высланы вглубь России. Многих евреев насильно заставили принять русскую веру. Так возникло в Москве небольшое поселение выкрестов, часть которых осталась верной иудаизму.

Чтобы девушка поняла глубину отвращения этого народа к евреям, Рахель рассказала, что реформы Петра Великого ничего не изменили в судьбе евреев. Петербург, новый город, от всей души принимал иностранцев, благодаря которым создавалась крупная буржуазия, по примеру буржуазии Европы. Но император ужесточил свое отношение к евреям. Когда Петр посетил Амстердам в 1698 году, он воспротивился сотрудничеству с еврейскими купцами, сказав, что не пришло еще время двум народам жить вместе. И призыв царя к западным мастерам искусства в 1702 году — приезжать в Россию евреев не касался. Во время Северной войны он наложил тяжкие наказания на евреев — арендаторов земель и кабатчиков.

— Мои дед и бабка вынуждены были вернуться в Польшу, чтобы похоронить своих мертвых, — объяснила Рахель. Русский царь запретил создавать еврейские кладбища в России, чтобы не дать евреям обосноваться на русской земле. Рахель говорила, а Наоми чувствовала, как ложится на ее душу тяжкий груз еврейской судьбы. Она должна была понять, какое ей выпало счастье не жить в диаспоре.

— Даже Екатерина Великая, находясь под влиянием Французской революции, вступила с евреями в экономические отношения, и они принесли в русскую империю принципы торговли, принятые в Европе. Но, тем не менее, она ограничила их проживание «чертой оседлости».

Рахель добавляла в свой рассказ подробности, чтобы раз и навсегда отвадить Наоми от мыслей о возвращении в Германию.

— Судьба евреев — быть преследуемыми в диаспоре, — голос Рахели дрожал.

Рахель вникала в историю семьи Френкелей. Наоми рассказывала, и в центре этой истории всегда стоял дед. Наоми весьма красочно описывала своих предков. Вот они приехали жить в Германию, открыли в небольшом городке, в Силезии, лавку по производству и продаже тканей. В течение нескольких поколений лавка превратилась в большую текстильную фабрику. В то время как евреи-ашкеназы ютились в гетто, предки деда пользовались особыми привилегиями. Детей они посылали получать образование. Те быстро усваивали новые идеи и столь же быстро повернулись спиной к своим еврейским традициям. Они усвоили образ жизни высшего германского общества, вступали в брак с немецкими женщинами, благодаря чему изменялся внешний облик их потомков. Многие из них — голубоглазые блондины высокого роста. Они буквально бежали от своего еврейского облика.

Перипетии судьбы одной из наиболее уважаемых еврейских семей Германии взволновали Рахель. Особенно любопытен для нее ключевой образ — дед Яков Френкель, события его жизни, его разносторонняя личность.

Молодой отпрыск буржуазной семьи предпочитал странствия из гильдии в гильдию вместо получения систематического высшего образования, созрел в сравнительно молодом возрасте, чтобы стать успешным изощренным бизнесменом. Вместе с этим, он удивлял семью своей романтической душой. Своим оригинальным анализом романа «Волшебная гора» Томаса Манна или произведений классической литературы он приводил в восторг гостей на вечеринках или званых обедах. Дед стал немецким патриотом. Но Германия его предала. Нацисты заставили его отказаться от дела всей его жизни, металлургического завода. Все нажитое им богатство было распродано с большими потерями.

Рахели нравилась верность девочки своей семье. Наоми стыдилась того, что ее любимый отец чурался своего еврейства и не признавал идеи сионизма. Но она преклонялась перед его ценностями, принципами и правилами жизни. С волнением она рассказывала, как отец самим своим присутствием, своим аристократизмом создавал особую духовную атмосферу в доме.