Ципора Кохави-Рейни - Королева в раковине

Посещения Наоми жены известного писателя Агнона Эстерлайн производят впечатление на строгую начальницу. Но то, что она может бродить по улицам Иерусалима или, вообще, далеко от города, и никто не знает, где она, вызывают у Рахель гнев. Один раз она уже подняла на ноги всю ферму. Боаз, посланец Еврейского агентства, вернулся из Берлина. По просьбе Лотшин, он приехал в Иерусалим с большим свертком шоколада для Наоми. Боаз повел себя не так, как некоторые посланцы, которые оставляли себе посылки Лотшин, а передал Наоми сверток и, кстати, сказал, что едет в Хайфу. Ее тут же захватила идея — ехать с ним на север страны, посетить летний лагерь движения Ашомер Ацаир в лесах горы Кармель.

В середине пути машина неожиданно остановилась у кондитерского магазина. Боаз на минуту заскочил туда. Она обрадовалась. Боаз хочет ее побаловать.

Быть может, Лотшин его просила об этом, или она сама ему понравилась. Но почему такая красивая коробка, обернутая в блестящую цветную бумагу и перевязанная светящейся красной лентой, брошена Боазом в багажник? Она была весьма разочарована, когда Боаз снова взялся за руль.

— Моей невесте, — обронил он.

— Жалкая дура! — обругала она себя и уставилась в окно, чтобы он не увидел выражения ее лица.

— Что случилось? — забеспокоился он. — Почему ты плачешь? Не поворачиваясь, она ответила:

— Ты напоминаешь мне мой дом и Лотшин. Я очень скучаю по ним, — приврала она.

— Знаешь что, пойдем, пообедаем в хорошем ресторане на горе Кармель. А затем я отвезу тебя в летний лагерь, — сказал он, чтобы немного развлечь девочку.

В кабинете директрисы Наоми ждал гневный разнос за поездку без разрешения.

Душевное состояние Наоми и так худо. На поляне в Талпиот она набросилась с кулаками на одноклассницу и расцарапала ей лицо. Это произошло во время лекции Зеева Вильнаи, известного знатока истории страны, о трагедии в крепости Масада. Главы еврейских семей, фанатики, чтобы не попасть в плен к римлянам, убили своих жен и детей и затем разыграли и собственные жизни. Брат убил брата. Оставшийся в живых разжег большой костер и покончил собой. Осажденные римлянами, они предпочли смерть плену и рабству. Это глубоко ранило душу Наоми, но не очень впечатлило остальных девушек.

— Уроки этого Вильнаи скучны, — слова Трудэшен словно ударили ее.

— Что она сказала?! — истерически закричала Наоми, и ринулась на нее, защищая честь героев Масады.

Девушки, обхватив ее со спины, оторвали от ставшей ненавистной подружки:

— Сумасшедшая!

— Что я тебе сделала?! — испугавшись пятен крови на своем лице и руках, вопила бедная Трудэшен.

— Что с тобой случилось? — потрясенно спрашивал Зеев Вильнаи эту, обычно тихую, отличницу.

— Что с тобой случилось? — точно так же спросила ее Рахель. — Мы не знаем тебя такой.

Наоми, ни разу в жизни не поднимавшая ни на кого голос, потеряла над собой контроль. Сгорая от стыда, стояла она в учительской и просила прощения:

— Не знаю, что со мной произошло. Мы слушали лекцию о Масаде. Это меня очень взволновало. Вильнаи сказал, что поедет с нами туда, на гору. И тут Трудэшен сказала, что урок скучен. Это меня ранило до глубины души. Не знаю, что со мной произошло. Я готова попросить прощения у Трудэшен.

— Я понимаю твои переживания, — Рахель погладила ее по щеке, — если бы кто-нибудь сказал мне, что самоубийство евреев на Масаде вызывает скуку, вероятно, я бы так же отреагировала, как ты.

Наоми напугало собственное поведение. Героизм и самопожертвование ревнителей, называемых фанатиками, на Масаде, нарушило ее внутреннее равновесие. Взрыв гнева довел ее до того, что она распустила руки?! Слезы сами текли из ее глаз. Что с ней происходит в стране Израиля? Это не она.

— Я хочу вернуться домой, — разрыдалась она.

— Ты хочешь домой? — как удары молотом, отозвались эти слова в ушах Рахели. — Тот, кто репатриировался в Израиль, должен быть счастлив!

Быть счастливой?! Она хочет вернуть себе то, что потеряно. Воспоминания о разрушенной семье разрушают ее саму. Климат Израиля ей чужд. Ей претит отсутствие культуры. Она не желает жить в этой пустыне только для того, чтобы остаться в живых.

— Я скучаю по дому.

— Ты скучаешь по дому, по Германии? — Рахель готова была лопнуть от ярости. — Страна Израиля твой дом. Ты что, не понимаешь? Гитлер — не одноразовое явление. Ностальгия по Германии вредит тебе.

Девочка чуть не задохнулась.

— Германия это моя мать и мой отец, вся моя семья, мое детство. Я не смогу стереть из памяти Германию, — прошептала она.