Хосе-Мария Виллагра - Антарктида

А со стороны казалось, что ничего особенного не происходит: сопение, возня, полушаги, подтанцовывания, попытки сдвинуть друг друга с места, раскачать, вывести из равновесия, чуть-чуть, на полпальца, улучшить захват. Но за всей этой невзрачной толкотней стояли стремительные движения мысли. В каждом борце таилось бесчисленное множество отработанных до автоматизма программ действий. Прием или каскад приемов могли последовать в любое мгновение, как только мозг борца, его мышечное самосознание определит, что его тело, руки и ноги, а также тело соперника в своем постоянно меняющемся противоборстве взаимоположений, захватов и контрзахватов, — как только эти тела хотя бы на самый летучий миг принимали позицию, позволяющую провести атакующее действие. В этом случае прием последует незамедлительно, и для этого опытному борцу порой даже не надо принимать сознательного решения. Его тело, его мозг все сделают сами, мгновенно взорвавшись отработанными действиями. Конечно, именно сознание играло в борьбе главную роль. Более того, главным образом это была не борьба мышц, а борьба нервов, борьба умов.

Внешне все выглядело как однообразная возня двух гигантов, топчущихся в песке на одном месте. Но на самом деле шла напряженная, изматывающая внутренняя борьба, состоящая из микроатак и порой незаметных глазу контрприемов, проходивших на фоне силового давления и противодействия, и каждый из борцов постоянно и очень остро ощущал, какой опасности противостоит. Каждый знал, что малейшая неловкость, заминка или неверное движение закончатся для него мгновенной, неотразимой атакой и неизбежным поражением.

Пользуясь преимуществом в быстроте реакции своих мышц, Ванглен создавал Ньену угрозу за угрозой. Ванглен вынужден был постоянно атаковать. Он знал, что стоит ему хотя бы на мгновение ослабить натиск и проявить чуть меньше изобретательности в создании угроз, и Ньен сомнет его.

Ванглен знал все приемы борьбы. Их было так много, что ему не хватило бы дня, чтобы показать их все, если бы кто-то попросил его об этом. И каждый из этих приемов мог выполняться из множества положений во множестве вариантов. Ванглен знал, что нет ничего хуже, чем раз и навсегда, жестким образом заученный прием. Из сильной стороны он превращается в слабость, в стереотип, узнав о котором, соперник легко может подловить борца на контратаке. Вся жизнь борца проходила в отработке приемов до полного автоматизма, а затем — в борьбе с косным навыком, мешающим творческой интерпретации слишком жестко заученного действия в случайной вариативности боя. Каждый случай применения того или иного приема требовал особого подхода. Ванглен порой сам изумлялся неисчерпаемости путей, которые он видел в развитии техники своей борьбы. Ведь даже самый отработанный прием никогда не проводится в чистом виде. В реальной схватке невозможно уловить момент, когда кончается один прием и начинается другой. Бессмысленно даже пытаться проводить изолированный прием в единоборстве с опытным противником. На каждый прием существует две-три защиты и несколько контрприемов.

Но защита от одного приема создает благоприятные условия для проведения другого. Каждый прием нужно встраивать в комбинацию, и таких комбинаций — простых и сложных, длинных и коротких, жестко определяющих действия и противодействия соперников — построить можно неисчислимое множество. Действительные намерения следовало маскировать ложными атаками. Причем ложные атаки становились действенным средством борьбы лишь тогда, когда могли в любое мгновение стать реальными действиями. Борец должен верить в успех своей атаки, в реальность создаваемой им угрозы и своей верой заставлять соперника сосредотачиваться на защите.

Техника и тактика борьбы, связанные между собой неразрывно, предоставляли столько возможностей для реализации самых изощренных замыслов, что, казалось, всей жизни не хватит, чтобы продумать и воплотить их в реальной схватке. Ванглен мог часами сидеть на берегу, уставившись в пустоту перед собой, и придумывать все новые и новые комбинации. Даже когда он любовался чем-то, нюхал цветы или был с женщиной, он постоянно ощущал, что где-то в глубине его существа постоянно идет напряженная внутренняя борьба.

Внешне ничего особенного не происходило. Возня борцов, их движения могли показаться даже медлительными и ленивыми, но за ними стояла молниеносная работа мысли. Угрозы возникали одна за другой. Ванглен ставил капканы, готовил ловушки, создавал завесу сбивающих факторов, прокручивал в голове самые изощренные варианты развития событий. Иногда его комбинации были столь остроумны, что Ньен не выдерживал и начинал смеяться прямо в ходе схватки, несмотря на всю напряженность момента. Ванглен стремился запутать, сбить соперника с толку, застать его врасплох, удивить, ошеломить, опередить хоть на мгновение в своих расчетах, но Ньен всегда был настороже, и рано или поздно наступал момент, когда он начинал брать верх в этой сложной игре угроз и противодействий.