Джон Брэйн - Жизнь наверху

Все это мы разрешили как бы между прочим, на ходу: за аперитивом я обрисовал ему наше предложение в общих чертах, и прежде, чем подали кофе и коньяк, он уже принял его. Даже снижение расценок возникло как бы невзначай: Тиффилд назвал цифру, наблюдая, как официант разрезает его ростбиф, а я просто кивнул в знак согласия. Сейчас мне даже не верилось, что все это сошло так легко и гладко. И что Тиффилд всерьез предложил мне перейти на работу к нему,— тоже не верилось. Я старался припомнить поточнее, что именно он сказал, когда я прощался с ним, высадив его из автомобиля почему-то, как ни странно, возле магазина самообслуживания.

— Все в порядке, мой мальчик,— сказал он.— Все в порядке. Вы успешно провернули это дело. Ваш тесть будет вами доволен. Во всяком случае — он должен быть вами доволен.

Вот тогда он и сделал мне свое предложение. Одурев от всего выпитого, от всего съеденного, от своего успеха, я воспринял его слова так, словно они относились не ко мне, а к какому-то другому способному, энергичному молодому человеку, услуги которого недооценивал его хозяин и который расшибется в лепешку для новой фирмы, в награду за что… Место в правлении было бы, конечно, не плохо…

Нет, все это было как-то неправдоподобно: кто же нанимает на работу так, невзначай? Я решил считать, что этого разговора не было. Если же Тиффилд говорил всерьез, он скоро это подтвердит.

Но оставалась еще нерешенной проблема «считалки» — так окрестил я нашу счетно-вычислительную машину. Я достал из портфеля блокнот и принялся просматривать цифры, которые набросал, когда был в правлении «Счетных машин Флемвила», и снова не обнаружил между ними никакой внутренней связи. Однако после двух порций джина и одной тонизирующей таблетки в голове у меня прояснилось, и, хотя я все еще был усталый и потный, наспех нацарапанные цифры и значки начали приобретать непреложную логику и смысл. Когда неожиданно для себя я с удивлением обнаружил, что наш поезд стоит на вокзале Виктории в Леддерсфорде, у меня уже был набросан черновик докладной записки, которая — я нисколько в этом не сомневался — будет лучшей из всех, что я когда-либо писал. Я даже с какой-то неохотой покидал вагон: я неплохо поработал, и мне хотелось задержаться там подольше, чтобы еще кое-что отшлифовать.

Помню, с каким радостным чувством удовлетворения вышел я из вокзала. Я глубоко вздохнул и впервые за весь день почувствовал себя свежим и бодрым. Передо мной лежал город, за ним вздымалась гряда холмов, с которой так приятно гармонировал высокий сводчатый купол над центральным входом вокзала. И я чувствовал себя в гармонии со всем, что меня окружало. Я хорошо знал свое дело, я создам порядок из хаоса. Я — обладатель человеческого мозга, наделенного знаниями и умом; я лучше, чем какая-то машина-считалка.

Кто-то легонько стукнул меня по спине, я обернулся и увидел Ларри Силвингтона.

— Дорогой мой! — воскликнул Ларри.— Какая приятная неожиданность! Я только что из Манчестера А в какую забытую богом дыру носило вас?

— В Лондон,— ответил я.

— Ну, вам повезло,— сказал он.— Я никак не могу изобрести какой-нибудь предлог, чтобы поехать в Лондон.

— Не такое уж это удовольствие в жарищу,— сказал я.

— Лондон всегда удовольствие,— сказал он.— Кстати, смотрели вы там новое ревю? В нем выступает ваша приятельница.

Он придвинулся ко мне ближе. На меня повеяло запахом одеколона и виски.

— У нее там стриптиз,— сказал он.

— Если вы имеете в виду Джин, то у нее стриптиза нет. Но весь ее товар на витрине.

Ларри кивком указал на привокзальную гостиницу.

— Пойдемте выпьем, и вы расскажете мне об этом поподробнее.

Он смотрел на меня молящим взглядом: он жаждал не столько выпивки, сколько общения. На его гладком лице не было морщин: ни малейшей заботы в узких щелочках глаз; но было одиночество. И песочного цвета костюм, и розовый галстук — все, казалось, лишь усиливало это впечатление; словно он заблудился и не знает, куда идти.

— Я бы с большой охотой, Ларри,— сказал я.— Но у меня был жутко тяжелый день. Хочется поскорее забраться в постель…

— Тем более надо немножко встряхнуться,— сказал он.

— Не могу,— возразил я.— Я обещал Сьюзен.

Он погрозил мне пальцем.

— Уж эти мне женатые мужчины,— сказал он.

Во двор вокзала въехало такси.

— Поедемте к нам и выпьем,— предложил я.— Сьюзен будет вам рада.

— Нет, дружище,— сказал он.— Она не будет рада гостю в такой поздний час. Ну, до скорого.