Степан Калита - Сполохи детства

Зачем воспитатели растрепали всей группе о тех, кто не прошел тест на отсутствие гельминтов или аскарид, для меня остается загадкой. Возможно, они просто не думали, что эта информация как-то повлияет на психологический климат детского коллектива. Что ж, они как всегда сильно заблуждались. «Сифаки» моментально стали отверженными. С ними никто не хотел общаться. И на прогулке они печально стояли в сторонке, понимая, что в животах у них поселились мерзкие черви — а значит, они больше не имеют права быть частью сообщества, чистого от паразитов.

Я с детства отличался излишней любознательностью. И, пока никто не видел, допрашивал Диму с пристрастием, желая узнать, откуда у него взялись глисты.

— Может, ты землю ел? — спрашивал я.

Дима с тихой грустью, глядя в пол, мотал головой.

— А может, у тебя дома кошка есть — и ты с ней целовался? — Познания я почерпнул у воспитательницы. Она в подробностях рассказала всем, показывая пальцем на «сифаков», почему у нормального ребенка могут возникнуть такие страшные проблемы.

— У меня нет кошки, — говорил Дима с такой убийственной интонацией, словно только домашний питомец мог спасти его от страшной тоски и разъедающего душу одиночества.

«Но откуда-то они же появились», — недоумевал я.

— Марь Иванна, — я тянул воспитательницу за рукав халата.

— Да, Степа…

— А может, глисты родились прямо в нем, в Диме?

Марь Иванна уставилась на меня с недоумением. Видимо, такая идея никогда не приходила ей в голову.

— Может быть, — сказала она строго.

И этим идиотским «может быть» на долгие годы поселила во мне страх. Я понимал: что бы я ни делал, как бы ни старался мыть руки и избегать контакта с кошками, в любой момент я могу стать «сифаком». Потому что моя теория о паразитах (это подтвердила сама Марь Иванна!) предполагает их самозарождение и дальнейшее распространение из моего тела на другие живые организмы. «Если у меня в животе будут жить глисты, — думал я, — должен ли я буду уйти от родителей и из детского сада, чтобы все они не заразились?» И твердо решил, поразмыслив, что никуда уходить не буду, но буду тщательно скрывать свою проблему. Та же Марь Иванна сказала, что с глистами жить можно, правда, будешь очень худой.

— Вот ты пьешь, к примеру, кефир, ешь булочку… а так за тебя булочку будет съедать глист, — доступно объяснила она.

«Ничего, — думал я, — пусть все похудеют. Им не помешает. Особенно Роме Прохорову». Рома Прохоров, и правда, был очень толстым мальчиком. Настолько, что через некоторое время его забрали из детского сада, чтобы воспитывать дома.

Многие завидовали Роме. Говорили, что дома хорошо. Только не я. Во-первых, дома было плохо. Там приходил пьяный отец и ссорился с матерью. Там можно было получить по лицу, защищая ее. Во-вторых, в отличие от школы, детский сад меня совсем не тяготил. Может, потому, что там не заставляли учиться ничему, что было мне совсем неинтересно.

Такие же светлые чувства я испытываю, между прочим, к родному вузу. Возможно, ранняя специализация у школьников — не такая уж плохая идея? Ведь мы проводим в школьных стенах тысячи часов, изучая то, что никогда в жизни нам не пригодится. Проблема только в выборе специализации, ведь у многих сфера интересов не может сформироваться окончательно вплоть до совершеннолетия. Да и потом — люди меняются с течением жизни, и далеко не все заканчивают тот вуз, в какой поступали…

Я всегда был влюбчивым индивидуумом. Девочки нравились мне с самых ранних лет. То есть я даже не помню того времени, когда мог сказать, что не разделяю детей на мальчиков и девочек. Хотя психологи полагают, что в самом раннем детстве дети едва ли не бесполы. Я тянулся к девочкам интуитивно всегда. Они вызывали у меня восхищение и восторг. Как редкие, очень красивые бабочки у энтомолога. Только мне пока не хотелось пронзить их — нет не иглой; и оставить рядом с собой навсегда, владеть ими, тоже не хотелось. Но общаться с девочками было очень и очень приятно.

Это потом, уже в школе, появился стыд, когда возникло понимание, откуда идет это влечение. К тому времени мне на понятном языке объяснили, что отношения между мужчиной и женщиной, между мальчиками и девочками, замешаны на неких низменных инстинктах. Сложности в межполовые отношения добавляли сверстники, искусственно огрубляя их; вульгарщиной, пришедшей из мира взрослых, их низводили в сферу темного и постыдного интереса. Даже «тили-тили тесто — жених и невеста» — отнюдь не безобидная дразнилка, как может показаться. Я ненавидел все эти отвратительные проявления ханжества. Но невольно стал стыдиться своего желания сблизиться с девочками. Развеялось оно, правда, довольно быстро. Спасибо другу Артему.