Джонни Псих - Красавица Леночка - обаяние Зла

Но наиболее ярко симптоматичными, пожалуй, были Леночкины рассуждения про любовь. Особенно учитывая реальную позицию Леночки по этому вопросу, что любовь другого человека — это слабость, которую надо использовать по максимуму. Чтобы попавшие от неё в «любовную зависимость» отдавали, отдавали, отдавали… Поди плохо!

Впечатляющими были также заманчивые альтернативы в конце письма: либо ты и дальше мне позволишь себя использовать, и тогда не смей выказывать недовольство, даже изучать меня не смей, либо… ты свободен.

Естественно, в такой ситуации ему ничего реально не оставалось, кроме как выбрать свободу. Ведь в отличие от тех, кем Леночка вертела, как хотела, Джонни всегда считал себя свободным. И в данной ситуации понимал: раз она не собирается с ним вступать по этому поводу в переписку, глупо ей ещё что-то писать. Особенно учитывая то обстоятельство, что она реально не хочет узнать от Джонни что-то новое про себя, а лишь стремится и дальше беспрепятственно паразитировать на нём.

Таким образом, Джонни решил ничего не отвечать, а заняться вплотную реализацией своего проекта, который получался у него поистине масштабным:

— Используя пример Леночки, а также (в меньшей степени) Андрея Валенкова и Сергея Туповского в качестве иллюстрирующих клинических случаев в своих мемуарах, Джонни собирался рассказать широким кругам читателей о том, как психопаты функционируют в реальной жизни;

— Затем в серии статей Джонни собирался изложить теорию вопроса, дабы люди понимали, каким образом патология личности приводит некоторых к деструктивному поведению, а также, почему психопаты становятся «плохими» в чисто житейском понимании;

— Психопаты вроде Леночки, несомненно, больные люди, которые в силу своей природной импульсивности и бессердечности в принципе не способны эффективно себя контролировать. Но важно, чтобы другие, у кого есть реальные, более человечные альтернативы, не следовали по молодости и глупости примеру психопатов, каким бы заманчивым он им ни представлялся. Джонни собирался работать над организацией того, чтобы проявления деструктивного поведения не оставались безнаказанными. Чтобы за каждый такой случай обидчики — социальные хищники получали суровое возмездие от своих жертв, даже самых беззащитных «овец». Дабы, как говорится, неповадно было. А также паблисити по полной программе, дабы страна знала своих героев и для предотвращения рецидивов. Кроме того, он будет в своих учебных материалах учить «овец» своевременно распознавать волков в овечьих шкурах и давать им достойный отпор. Тогда, как мечталось Джонни, столь расплодившиеся ныне ведущие вредоносных психотренингов, инструкторы НЛП, гуру пикапа и прочая нечисть разорятся и уйдут работать в реальном секторе экономики, вместо того чтобы растлевать юные души пагубными учениями об использовании человека человеком. Ибо кто захочет использовать «лоха», будучи уверенным, что тот всё равно потом тебя настигнет, и месть его будет ужасна?

Но когда вечером в четверг Джонни начал работу над своим проектом, одна мысль всё же навязчиво вертелась у него в голове, не давая покоя: верно ли он объяснил Леночке то, в чём она была не права. Не руководствовался ли он при этом в первую очередь эмоциями, нежели здравой логикой. Да и откуда взяться у него этой здравой логике, если он сам больной?! Такие мысли особенно неотступно преследовали его на следующий день днём, когда он поехал по делам в Бутово, всего пару остановок на метро. Будучи практически всецело в них погружён, Джонни забыл инструкции парня, к которому ехал, как добираться. В результате, вместо дома N 21 по Старобитцевской улице, Джонни пришёл к самому её началу. Не понимая, куда дальше идти и осознавая, как глупо он заблудился, Джонни начал паниковать. У него закружилась голова, и стало трудно дышать. Возникло ужасное ощущение, что он сейчас умрёт. Ситуация усугублялась тем, что некуда было даже присесть, разве что на землю, в траву. В итоге, натерпевшись страха и шатаясь, словно пьяный, Джонни кое-как доковылял до места назначения, где смог, наконец, более-менее спокойно вздохнуть и понять, что расстояние от метро на самом деле было совсем небольшим… если бы он шёл прямо. И тогда ему стало полегче сразу морально и физически.

А вечером того же дня Джонни всё же написал письмо Леночке. Писал он его до глубокой ночи, точнее, даже до тех пор, пока небо на востоке не начало чуть светлеть. Ему всё хотелось написать как можно лучше, более убедительно. Однако с каждой следующей редакцией получалось всё сумбурней. Джонни поставил себе будильник на 8.30, дабы в это время утром отправить письмо. Джонни не хотел отправлять это письмо посреди ночи. Во-первых, он хотел утром ещё раз перечитать его, — мало ли, возникнут новые идеи. Во-вторых, Джонни писал Леночке в письме, что она душевнобольная. Однако если бы он отправил письмо сразу по завершении, то только по времени отправки любой нормальный человек мог сказать, кто из них на самом деле душевнобольной! Джонни также хотел сделать своё послание менее эмоциональным, не столь «пафосным», однако в результате решил не трогать. Письмо Джонни было примерно таким: