Игорь Афонский - Здравствуй – прощай!

Да, самолётом было интересней! Целая команда оборванных и побритых наголо молодых людей, галдящих на нескольких языках. Команда призывников, постоянно растворяющихся в толпе провожающих и встречавших пассажиров в большом помещении старого здания столичного Аэропорта. Это головная боль «покупателей» до самого начала регистрации. Потом уже, в закрытом отстойнике все они рухнули прямо на пол, чтобы дождаться своего самолёта. На взлётной полосе вдруг оказалось, что некоторые сильно пьяны. Тогда их понесли на руках, командир самолёта отказался взлететь с таким «подарком» на борту, тут его стали уговаривать. Его уломали, о чём он потом пожалеет. Когда пьяная часть команды завладела салоном самолёта и стала нагло приставать к стюардессам, «химик» стал наводить порядок, он раздавал подзатыльники рьяным пассажирам, забрал гитару, спиртное, карты, развёл всех по разным углам и сам успокоился. Следующим пунктом были Набережные Челны, где должна была произойти дозаправка топливом. Самолёт сел благополучно, хотя пару раз движение в рядах салона создавало нежелательный крен, это желающие познакомиться с экипажем и устройством летающего судна расползлись всюду, не смотря на гневные команды командира корабля. Отстойник в «Челнах» на взлетном поле встретил такими же дружными командами, криками и вопросами.

«Откуда вы, черти?»

«Да сам чёрт нам не брат!»

«А, лабусы!»

«Привет, мусульмане!»

«Гей, славяне! Жив, курилка!»

«Ви куда? А, ми на Москву!»

«А мы в Прибалтику!»

«Как, в Прибалтику? Давай «махнём», не глядя, дядя!»

«Нет, жары не переношу. А те тоже с вами полетят. Вас в первую очередь, примите поздравления!»

«Спасибо! И вам так же, пониже, да коленом!»

На борт корабля поднялись уже две группы людей, две «команды», «прибалтийская» и «набережно-чёлновая», после которых на земле осталось много мусора от коробок с сухим пайком, порванной одежды, газет, пустых бутылок и журналов. Полет прошел на высоте семь тысяч километров и закончился для салона нормально, только туалеты были постоянно заняты! Там люди то мылись с дороги, то курили нещадно, то просто спали от усталости. Народ весь уже выложился, а частые преодоления звуковых барьеров сморили даже самых активных участников происходящих дебошей. Нервы сдали! Да, это было время, когда в самолётах курить было не запрещено!

Прибыли в южную, республиканскую столицу. В Средней Азии было всего несколько больших социалистических республик, но все они отличались друг от друга. Период повествования может обозначить несколько общих черт, это то, что все республики были близки к «горячим точкам» и имели военные поселения с полевыми учебными центрами. Наш герой мог попасть в любой из них. Это мог быть Отар, могли быть Мары или Термез и, наконец-то, Кушка. Это место тогда было нашей географической гордостью, самая южная точка СССР.

Аэропорт лениво встретил всех прилетевших ночной прохладой. Город радовал хорошо вымытыми улицами и площадями. Везде было уже столько растущей и нагло выпиравшей из земли необычной зелени, и от неё стоял такой пряный запах, что сравнить такое было не с чем! Это был рай! Нет, кусочек рая на этой прекрасной земле, где царила цивилизация, играли в воздухе водой фонтаны, светились витрины магазинов, ходили троллейбусы, маршрутные автобусы, и имелись настоящие восточные базары. Но вся эта сказка была не для каждого. Тем более не для тех, только что ступивших на эту землю. Призывников ждал очередной «отстойник», загон на территории городского аэровокзала. Там все сидячие места уже были заняты. Закуток так забитый до отказа местными или раннее прибывшими членами других «команд», что им сидеть было тесно. Лучшие места — это скамейки у забора. Впрочем, никто смешиваться с «местными» не торопился, их оттеснили дружно и весело. А сами они ретировались, потерялись на этом фоне среди прибывших пассажиров. Ждали автотранспорт. Дождались, поехали. Потом ждали на железнодорожном вокзале. Полоса сплошного ожидания. Появился старый дервиш. Он просил помочь! И ему отдали весь свой хлеб и что-то из сухого пайка. Он привёл своего ишак и стал кормить его хлебом. Это разозлило одного из призывников, он стал взывать к совести, «мол, хлеб, все-таки!», но ничего не проняло старого, он вдруг онемел или забыл русский язык, увёл своего ишака в сторону. Ишака, это грязное, линяющее животное теперь изучали два молодых литовца. Они, наверное, хотели узнать, как он устроен. Какое у них возникло удивление, когда тот громко заорал и не останавливал свою «сирену», пока не получил от хозяина по бокам. До какой степени они удивились, увидав живого верблюда! Их прямо тянуло к нему, если бы не солнечное пекло, они бы взяли животное под узду. Но этого гиганта пустыни напоили водой и увели в тень.