Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

Надежды Надежды откреститься от плотского греха Холодов разрушил изящным ходом: готовностью пригласить Кольского на очную ставку, и оная позднее действительно состоялась. А в тот день Репнина подставилась и со слезами на глазах созналась в прелюбодеянии с начальником мужа. На бумаге, впрочем, переложила весь грех на мужчину: мол, пришел уже нетрезвый, выгнал гостей, ее взял силой, хотя в милицию она подавать заявление о случившемся не желает, да и свидетелей преступления нет.

Дальнейшая судьба Кольского была решена в течение сорока восьми часов: после «кровавых» разборок в политотделе с выворачиванием наизнанку грязного белья — Холодов требовал подробнейшего рассказа о таких деталях адюльтера, от которых краснел даже много чего повидавший на своем веку командир учебной части, — капитан срочно убыл к новому месту службы: в тмутаракань и на должность старшего лейтенанта. Погоны с четырьмя звездочками ему, правда, сохранили.

И комроты Лапиков и даже сам командир части пытались отстоять перспективного офицера, предлагая перевести его с понижением на должность командира взвода в другой батальон. Однако начальник политотдела пригрозил вышестоящим командованием, которому «очень интересно будет узнать, на каком основании столь активно защищается половой маньяк, место которому за решеткой», и все быстро сдались.

Впоследствии комполка не раз говаривал, что в лице Кольского он потерял хорошего командира роты…

А еще через несколько дней из командировки возвратился Репнин. История с адюльтером его жены и лучшего друга к тому времени получила широкую огласку в части (больше всех здесь преуспел женсовет), и над офицером — рогоносцем злословили в глаза и за глаза.

Правда, не все. Тот же Лапиков к беде подчиненного отнесся с искренним сочувствием, сумев убедить Репнина не мчаться сломя голову в Москву за сатисфакцией, поскольку Надежда еще до приезда мужа скоренько укатила в столицу и больше не возвратилась, а письменно подала документы на развод.

— Выпей литр водки, и пусть катится к такой-то матери — оно и на душе полегчает, — философски присоветовал майор. — А удержать не удержишь, раз такая… гм… петрушка вышла. Ладно, жена — она не мать или сестра, замену всегда найти можно. Вот дочь — да, жалко… Но все равно, пускай идет с миром…

Репнин так и сделал, за что и имел потом весьма продолжительную беседу с подполковником Холодовым.

— Какой же вы — офицер, командир, педагог, воспитатель — подаете пример подчиненным, оставляя дочь без отца? Мало ли что в жизни не случается — надо уметь прощать, — поучал командира взвода начальник политического отдела. — Настоятельно рекомендую…

Однако Репнин не простил, а посему, разбирая впоследствии его кандидатуру как одну из возможных на вакантную, после перевода Кольского, должность заместителя командира учебной роты, Холодов высказался категорически против.

— Разведен, вдобавок — неискренен, — объяснил он свою позицию майору Лапикову.

— Это в чем же конкретно? — не понял ротный.

— А когда я в процессе заседания аттестационной комиссии задал вопрос, чем вызван распад его семьи, он что заявил? Что с супругой «не сошлись характерами»?

— Ну, помню… — неохотно согласился Лапиков. — Только вы-то чего хотели: чтобы он при всем честном народе себе еще раз сам соли на рану насыпал? Парень ни в чем и на грамм не виноват, а вы… И как только язык повернулся…

— Выбирайте выражения, товарищ майор! — надулся начальник политотдела. — И зарубите себе на носу, что у вас есть единственное право решать, а именно: как лучше выполнить приказ вышестоящего командования! А приказом на вакантную должность будет назначен капитан Жарков. С ним и работайте.

— Репнин по всем статьям на две головы выше его, — проворчал Лапиков. — Да к тому же Жарков даже меня старше. Через год на пенсию уйдет.

— Вот! Тогда и вернемся к отбракованной кандидатуре, — подытожил Холодов. Подумал и добавил: — Если, конечно, она за это время представит мне новое свидетельство о браке…

…С тех давних застойных лет утекло уже немало времени. Начальником политотдела учебной части стал бывший замполит роты, где когда-то служили Кольский и Репнин. Подполковник Холодов, благополучно выслужив тридцать три календарных года, уволился в запас, в своем напутственном слове пожелав молодым офицерам так же, как он сам, «непримиримо бороться с недостатками, недоустраненными в процессе дальнейшего воспитания личного состава, и расти над собой». Не прошло и трех лет, как Холодов мирно почил в бозе, и на похороны его никто из офицеров и прапорщиков части не пришел.