Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

— Дурак ты, Борька, — не нашел ничего лучшего возразить Нартов. — Я ее и пальцем не тронул. Лучше еще поспи — может, тогда окончательно протрезвеешь.

— Я никуда не пойду, — заявила побледневшая Марина. — Если хочешь — можешь на развод подавать. Довольно ты моей крови попил… — И обидчиво поджала губу.

— Ой-ей-ей, «крови»! — передразнил Борька. — Я что, вампир, или как?

— Энергетический, — уточнил Алексей. — Я тебе уже говорил и повторяю: до каких пор бабу мучить по-пустому будешь? Другой бы жил да радовался: ведь красавица в жены досталась! (При этих словах Марина потупила взор и моментально покраснела, невольно затеребив кончик косы.) А ты со своей идиотской ревностью — и на абсолютно пустом месте!

— Молод еще меня жизни учить! — рявкнул Борька. — Тоже, красавицу нашел! А внутри она, может, настоящая баба-яга. И вообще… — Провоторов вдруг осекся, потом шагнул вперед, плюхнулся на свободный табурет, побарабанил пальцами по краю стола… И неожиданно заявил-предложил: — И вообще: раз она тебе так понравилась, гони три литра спирта на кон — и можешь ее забирать. Совсем. Сегодня же. Один хрен, я с ней все равно разведусь — так с паршивой овцы хоть шерсти клок. Годится?

— Ты… Да как ты… такое? Вообще язык повернулся? — возмутился Нартов, и от гнева у него аж дыхание перехватило, а кулаки туго сжались.

Борька глупо ухмыльнулся:

— Слабо?

Марина же бессловесно сгорбилась на стуле, и краска стремительно отлила у нее с лица — словно женщину резко ударили ножом пониже груди…

На этот раз напряженное, ничем не нарушаемое молчание воцарилось во флигельке на несколько секунд. Теперь его прервал Алексей:

— Я согласен.

— А-атлична! — хлопнул ладонью по столу «продавец» живого товара. — Когда и где бартер осуществлять будем?

— Здесь же. Сейчас на мотоцикле на службу смотаюсь и спирт привезу.

— Только смотри, чтоб неразбавленный.

— Обижаешь…

— Вы-ы-ы! — громко воскликнула тут Марина. — Меня-то спросили? Или почему так? Торгуетесь? Да я вам что — вещь какая дешевая?

— Гы-ы-ы! — неприятно осклабился Борька. — Достоинство прорезалось? Позднова-ато…

— Успокойся, пожалуйста, — подскочил к Марине и сжал ее ладони в своих Нартов. — Ты мне на самом деле давно нравишься. С самого первого дня, как увидел. Пойдешь за меня замуж? Я серьезно! А с ним, — и Алексей кинул гневный взгляд на обалдевшего Борьку, который тупо, с раскрытым ртом слушал признание постороннего в любви своей жене, — пропадешь ведь!

— Ты… на самом деле? Не шутишь? — прошептала Марина.

— Да! То есть нет, конечно, какие шутки! Тьфу, сам себя запутал! — мотнул Алексей головой. — Повторяю: я тебя люблю, и выходи за меня!

— Я не против, — еле слышно произнесла Марина.

— Тогда вставай, со мной поедешь, — предложил Нартов. — Я тебя с ним наедине не оставлю: неизвестно, что спьяну выкинет.

— Э-э-э, так дело не пойдет! — как-то вяловато запротестовал Борька. — А вдруг вы на пару смоетесь?

— Куда? — искренне удивился Алексей. — У меня же тут все имущество.

— А кто тебя знает? На дурничку-то, говорят, и соль сладка…

Мужики попрепирались еще маленько и сошлись наконец на том, что сейчас Марина самостоятельно идет к тетке, а минут через десять Нартов на мотоцикле выезжает за спиртом.

Так и сделали. Офицер отсутствовал минут сорок, и куривший на ступенях веранды Борька уже начинал терять терпение. Но вот с улицы послышался усиливающийся стрекот мотоциклетного мотора. И — урра! — Алексей протягивает «купцу» две полуторалитровых пластиковых бутылки из-под минеральной воды, под пробки заполненные прозрачной жидкостью.

— Девяностовосьмипроцентной крепости, — счел нужным уточнить Нартов.

— Годится! — одобрил Провоторов товар, проинспектировав его на вкус. — Можешь забирать эту голодранку!

— Расписку напиши, — вдруг потребовал Алексей. — А то выхлестаешь все, а как протрезвеешь — начнешь орать, что ничего не помнишь.

— Га-га-га! — совсем развеселился Борька. — Тебе, может, и свидетелей еще позвать?

— Было бы неплохо, — тут же согласился офицер.

— А эвон как раз шагают… Парочка — кулик да гагарочка, — углядел Провоторов с высокого крыльца двух подвыпивших мужиков, обретавшихся по соседству, на Том же квартале. — Э-э! Рули сюда, магарычевое дело!

Приглашенные в свидетели — доходяга Венька Герасименко, по прозвищу Мумушка — сложное производное от изначального Герасима Муму, — и медвежковатый Иван Сыромясов, больше именуемый собутыльниками как Сыромяс — находясь в достаточной степени опьянения, поначалу не могли взять в толк, что за документ им предстоит завизировать. Потом все-таки поставили свои закорючки ниже подписи Борьки. Алексей внимательно прочел расписку.