Алексей Котов - Чудо ты мое, зеленоглазое

— Вот такие, значит, дела, — тихо сказал старик. — Что ж, посмотрим, что дальше будет…

Он вернулся в дом, быстро привел себя в порядок и набросил куртку, недавно подаренную ему Леной. Механически совершая привычные действия Петрович думал. Он напряженно вспоминал все то, что было связано с появлением в диспетчерской чудовищно уродливого, и, словно в сказке, быстро подрастающего котенка. Теперь, после всего случившегося многое уже казалось ему странным. Например, почему умирающая старуха беспокоилась о кошке и почему именно ему она решила ее отдать? А почему котенок так быстро исчез с людских глаз? А, главное, почему старуха смеялась, когда Петрович уходил от нее? Странностей было слишком много, и все они укладывались в какой-то еще не понятный старику замысел. Петрович припомнил, что когда он рассматривал фотографии в гостях у старухи, ему показалось немного знакомым высокомерное лицо молодой, косоглазой женщины. Когда-то давно он уже его видел. Давно, очень давно…

Петрович закрыл дверь и вышел на улицу. На скамейке, возле своего дома, сидел Лешка. Он зевал и с показным безразличием посматривал по сторонам.

— Ты куда это, дядь Коль? — окликнул Лешка старика.

— Далеко, — коротко бросил Петрович.

— У меня к тебе дело есть, Петрович, — попробовал было заговорить Лешка.

Петрович только молча отмахнулся.

«Сам кашу заварил, сам и расхлебаю, — решил он. — И нечего в нее, как в болото, других людей тащить».

Автобуса Петрович ждать не стал и сел в полупустое маршрутное такси. Водитель дремал, откинувшись на сиденье. Старик потерял терпение уже через полминуты.

— Водитель, почему стоим? — громко спросил он. — Начальство, что ли, какое прибудет?

Петрович удивился собственному голосу: он звучал резко и уверено. Раньше старик предпочел бы не вступать в конфликт. Водитель зевнул и открыл глаза. Взглянув на Петровича, он снисходительно улыбнулся.

— Не спешите, дедушка. Жизнь и так короткая штука.

— Ты мне зубы не заговаривай, внучок, — быстро ответил Петрович. — Поехали и нечего тут спать в хомуте!

Пассажиры рассмеялись.

— Правильно, — согласилась женщина на переднем сиденье. — Ишь, моду взяли спать на работе!

Водитель что-то проворчал в ответ и со скрежетом врубил скорость.

Дом старухи Петрович нашел сразу. Он стал еще мрачнее и ниже словно врос в землю. Возле подъезда играли в войну разгоряченные беготней ребятишки. Петрович поймал за руку одного из них, веселого и конопатого.

— Подожди-ка, внучок. Старуха одинокая в этом доме живет, — сказал он. — Знаешь такую?

— Фамилия как? — спросил мальчишка «отстреливаясь» из-за спины старика. — Паф-паф! Паф! Витька убит!

— Ченцова, кажется.

— Знаю. Умерла она.

— Когда?

— На той неделе. Так и не успела переехать.

Мальчика дал длинную «очередь» и бросился за угол.

— Витька убит! — радостно кричал он — Витька убит!

Петрович поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж и открыл знакомую дверь.

Комната старухи была пуста… Из всей обстановки остался только старый, продавленный диван. Петрович вошел в комнату и, не зная, что делать дальше, осмотрелся вокруг. На простеньких обоях темнели не выгоревшие пятна от мебели и ковра. На полу лежал толстый слой мусора. Петрович нагнулся и разгреб его руками. Там были пустые катушки из-под ниток, обрывки газет, дощечки от сломанной шкатулки, прозрачная шариковая ручка без стержня… Скомканная фотография лежала на том месте, где когда-то стояла кровать старухи. Она уже покрылась толстым слоем пыли и едва виднелась из-за придавившей ее пустой пластмассовой бутылки. Петрович развернул лист. Фотография была сильно измята и надорвана, но не до конца, а так, словно у того, кто пытался сделать это, не хватило сил.

На фотографии была изображена уже хорошо знакомая Петровичу женщина с дерзкими, слегка раскосыми глазами. Одной рукой она придерживала сидящего у нее на коленях крупного черного кота, другой протягивала в сторону объектива бокал с вином. Сзади стоял молодой парень. Он ревниво обнимал женщину за плечи, но не улыбался, а скорее с плохо срытой неприязнью рассматривал фотографа.

— Это же Лом! — вырвалось у Петровича. — Федька Лом!

Не в силах справиться с охватившим его волнением Петрович сел на диван. Нет, он не ошибался, на фотографии был действительно изображен убийца его жены.

Фотография упала на пол. Сквозняк подхватил ее и потащил к открытой двери. Измятый лист судорожно дергался и цеплялся за мусор. Очередной порыв приподнял его и отшвырнул в угол. В конце концов лист замер… С измятой фотографии на Петровича внимательно смотрели глаза женщины.