Григорий Волчек - Дедушка русской авиации

Гоша вытер руки о китель дедушки, развернул его на 180 градусов и пнул под задницу. Старичок пропахал носом гравий и лег на землю рядом с двумя своими товарищами. «Луноход» пошел дальше.

«Луна», как положено, четко делилась на две части — видимую и обратную. То есть, снаружи — аккуратная свиноферма, крытая шифером, а внутри — грязные, неухоженные, изъеденные болячками свиньи, утопающие в говне загончики, вонь и дикий гвалт.

Тварей с розовыми пятачками Полторацкий невзлюбил с первого взгляда. Человек сугубо городской, Игорь до сих пор вплотную со свиньями не сталкивался. И вот, пожалуйста, — приятное знакомство состоялось. Игорь брезгливо вошел в вонючее помещение. Хавроньи вели себя безобразно. Почуяв приближение кормежки, они взвыли, будто бы их собрались не потчевать, а резать. Грязнущий хряк лежал на куче навоза в индивидуальном загоне и копытом лениво шлепал по жидкой вонючей слякоти, разбрызгивая дерьмо по всему помещению. Густая капля неаппетитной субстанции едва не попала Игорю в физиономию. Полторацкий обиделся, принес с улицы камней и принялся бомбардировать кабана. Игорь метил в пятак и вскоре угодил точно в цель. Боров взревел, как сирена боевой тревоги, вскочил на ноги и принялся оскорбленно хрюкать.

Тут началась раздача пищи. О, в какой содом сразу превратилась ферма! Свиньи выли, орали, вопили, толкались, грызли друг друга, лезли на загородку. Полторацкого чуть не стошнило, и он вышел на свежий воздух. Во дворе развлекались курсанты. Поставив перед здоровущим боровом бачок с пищеотходами, «космонавты» с разбега пинали его сапогами в жирный зад.

— Чем это вы здесь страдаете?

— Игра такая — кто этого говноеда с места сдвинет, тот и выиграл.

— Ну и чего?

— Не сдвигается, гадюка, стоит как вкопанный. Он, когда жрет, бесчувственный.

— Тем не менее, сейчас мы его попробуем побеспокоить.

Гоша разбежался и с размаха ткнул любителя пожрать в отвислый зад. Зад оказался на удивление твердым, Игорину ногу отшибло, а хрюша даже не пикнул.

— А ты, оказывается, чувырло, крепкий орешек. Но все равно я тебя расколю!

Игорь предпринял вторую попытку. На этот раз он взял более длинный разбег и пнул уже не одной, а двумя ногами. Эффект оказался прежним.

— Да, мужики, дело гиблое. Просто так его не сдвинешь. Надо применить технические средства — вот, например, подходящий кувалдометр.

— Да брось, Игорь, ты ему сейчас хребтину переломаешь — отвечай потом!

— Не ссыте, пацаны. Будет инвалидом первой группы — харчи без очереди. Чем плохо?

Полторацкий размахнулся и врезал пудовой кувалдой по спине несчастного животного. Вопреки тревожным ожиданиям, хряк всего-навсего просел, болтнул задницей, обиженно вякнул и отошел на пару шагов. Возможно, отошел обжора только потому, что в бачке закончился хавчик, но это не помешало победителю громко возрадоваться.

— Ура! Наша взяла! Решающий матч «Гоша против свинтуса» состоялся, счёт 1:0 в нашу пользу!

Мы уже знаем, что Гоша страдал от одиночества. Днем было еще терпимо, а по ночам Гошу мучили самые настоящие эротические кошмары. Виртуально-сексуальные вакханалии начального периода службы прекратились, но зато начались мучительные, изматывающие сновидения, когда до желаемого коитуса оставался всего один шаг, один миг, одно движение, но… но желаемое так и оставалось недосягаемым во сне, так же, как Ирочка Малышева — наяву.

Ирочка теперь стала часто сниться Игорю как символ его «полового бессилия». Однажды Игорь увидел совсем уж гнусный сон — на прекрасную голую Ирочку лез майор Малышев (законный супруг), тоже голый, но с надетой на голову офицерской фуражкой. Тьфу!

Конечно же, Гоша не был половым гигантом или сексуальным маньяком. Он был просто здоровым и красивым парнем, рано начавшим половую жизнь и до армии трахавший девчонок регулярно, без долгих пауз и драматических коллизий. И вот сейчас эта практика жестоко мстила за себя. Конечно, выручал вынужденный онанизм, и были еще кое-какие выходы из положения. Скажем, в соседней роте одуревший от длительного воздержания курсант Гумбаридзе взял и трамбанул во время несения кухонного наряда повариху тетю Аню — женщину весьма средних лет. Ну и что? Повариха пожаловалась ротному, тот — прокурору, завертелось дело, и Гумбаридзе загремел на три годочка в дисбат (это еще повезло парню).

Гоша в дисбат не хотел, а от другого варианта отказался сам. Вот как это произошло.