Сергей Каледин - Черно-белое кино

Алим Гафуров, востоковед, переводчик Корана.

В разоренной квартире громоздились тюки, коробки… Запыленный Алим, подперев голову, обреченно сидел на чемодане, похожий на скульптуру Шадра «Сезонник». Кошка Соня забилась в корзину. Тимур, выпущенный на побывку из Кащенко, тревожным маятником сновал перед глазами. Спросил, называя меня по фамилии жены:

— Господин Лауэр, за кого вы будете голосовать: за коммунистов или демократов? Я предполагаю создать новую партию — марксистскую. Не желаете примкнуть?..

— Уйди, Тимур, — вяло отгонял его Алим.

— Вы когда родились? — не отставал Тимур.

— Двадцать восьмого августа сорок девятого года.

— В воскресенье, — безошибочно уточнил Тимур, не напрягаясь, как Дастин Хофман в «Человеке дождя». — А сто лет вам будет в среду.

— ?..

— Не проверяй, Сережа, — устало махнул рукой Алим. — Он никогда не ошибается.

Сура пыталась помогать мужу, но только мешала, все забывала и путала. Алим мягко запихнул ее в кресло — на колени подушку, на подушку Соню. Дал мне деньги на грядущий ремонт. Мы выпили на посошок, он подарил свою книжку «Афоризмы и притчи» [1] Гафуров А. Афоризмы и притчи. М., 2006. и, извинившись, попросил захватить по дороге мусор — два тюка, перевязанных бечевкой. В них оказалась и коробка из-под обуви… с украшениями Суры, в числе которых — старинный изумрудный перстень.

…Не переживай, Сережа, ибо «жизнь учит не копить, а отдавать». Сура про кольцо не узнала — она стремительно теряет память. Нам всем надо лечиться, а, где и как, не знаю.

Наверное, придется продавать нашу квартиру на Кутузовском и ехать к дочери в Израиль. Страна хорошая, только евреев многовато и отношения с дочерью не лучшие. Насчет Бободжана. Ты не любишь коммунистов и правильно делаешь — чем их меньше, тем их лучше. Но — его случай мне представляется особым.

Действительно, десять лет Бободжан был владыкой Таджикистана и ходил у Сталина в любимцах. Первым делом прорыл Большой Гиссарский канал и каждый год за хлопок получал орден Ленина. Хлопок для казны — валюта, для крестьян — наказание господне. Потом Бободжан открыл в Сталинабаде университет, в который под шум трудового успеха набрал профессоров-изгоев из Москвы и Ленинграда, в основном евреев и недопосаженных. А на дворе — космополитизм и прочая мерзость. «Список Шиндлера» Спилберга, к слову сказать, немножко и про Бободжана.

В 56-м Хрущев выгнал его из секретарей и сослал «на конюшню» — руководить Институтом востоковедения АН СССР, полагая, что там Бободжан сломает зубы. И никто не подсказал Никите, что для Бободжана востоковедение — и призвание и хобби. Бободжан разгулялся!.. Сделал занюханный ИВАН знаменитым на весь мир научным заведением. Кадровый принцип — тот же, что и в Сталинабаде: собирал «отбросы». Профессор Коростовцев после успешной работы в Египте, отсидев свое, стал у Бободжана академиком; граф Завадовский, французский эмигрант, после тюрьмы — научным сотрудником. Бободжан даже афганского царевича пригрел. Принц бежал в свое время от кривого ятагана в СССР, долго сидел, потом бедствовал. Как Бободжан не убоялся его приголубить! Людей он спасал виртуозно. И хозяйствовал виртуозно, используя сталинские связи, — к любому верховному чину обращался по-восточному: «Дорогой брат!..» Учредил международные конференции — сотрудники его колесили по белу свету; организовал издательство «Восточная литература» и т. д.

И Солженицын у него в ИВАНе выступал, и Высоцкий пел. А когда сотрудники потянулись в Израиль, не отговаривал, просто тихо скорбел. И подписантов-антисоветчиков в обиду не давал. Вот тебе и сталинский сокол! Я думаю про него так: Бободжан намыкался в детстве, решил быть в дальнейшем милосердом-доброхотом, а потом вошел во вкус, ибо благотворить — верх наслаждения.

Когда Бободжан уехал в Москву, он оставил нам с мамой свою квартиру. С огромной библиотекой. И я сменил пьянство — на чтение. Деньги на жизнь он слал маме, не мне — на это я обижался. Ты спрашивал, как мама отнеслась к вознесению Бободжана? Да никак. Хотел было сказать: как мать Сталина. Но мать Сталина была неграмотной женщиной, а мама всегда ощущала себя наследницей легендарного Комола, она осознавала свою высокородность, и ей партийное величие сына было — пустяк.

Извини, Сережа, дорогой, Тимур колобродит — надо утихомиривать. Только сейчас почувствовал, как я устал. А посему приму русского «успокоительного». Приходи в гости, я сделаю рис по-кишлачному — обзавелся курдючным салом.