Александра Крючкова - Сон

— Я тоже видела тебя там, ба…

— Где?

— За столом. В гостях у родителей. Ты сидела спиной к окну во главе длинного прямоугольного стола напротив папы. Папа сидел спиной к двери.

— Бог мой, Алиса! А ты — посередине стола напротив дедушки, рядом с мамой?

— Да. Ты пришла после меня. Дверь тебе открыл папа.

— А ты помнишь, что было на столе?

— Конечно. Накрыт белой скатертью. Сервирован. Только еды не было.

— А потом ты спросила: «Что вы едите, если еды нет?»

— Да…

— Алиса… Сегодня воскресенье… Я хотела бы съездить с тобой в одно место, если ты не против.

Мы встречаемся в метро. И выходим в город. Молча медленно идём куда-то. Потом поворачиваем направо. И останавливаемся у входа в костёл.

— Зачем ты привела меня сюда? — отрешённо спрашиваю я.

— Алиса, я хочу, чтобы ты жила… То, что с тобой происходит, рано или поздно погубит тебя… Ты не крещёная. Твои родители тоже были некрещёными. Я — католичка. Это — самый главный костёл в Москве. Возможно, если ты покрестишься, что-то изменится. Ты перестанешь видеть такие сны. И то, что происходит у вас в квартире, прекратится. Я хочу, чтобы ты поговорила сейчас с падре. Только поговорила. А дальше — решай сама.

Мрачные своды. Органная музыка. Гулкие шаги. Всё это ещё больше погружает меня в Мир Тумана. Здесь живут призраки. Как и в нашей квартире. Ничего не изменится. Всё — одно…

Бабушка подходит к падре и что-то говорит ему на французском. Он кивает и обращается ко мне:

— Как тебя зовут?

— Алиса…

— А сколько тебе лет?

— Двенадцать…

— Ты веришь в Бога?

Падре, в длинной чёрной одежде, почему-то напоминает мне Человека в Чёрном, которого я видела у окна. Мне страшно… Что ему нужно от меня? Зачем он приходил?

Я молчу. Если Бог и есть, то он злой. И ему на меня наплевать. Он забрал маму. И папу.

Падре, не дождавшись ответа, что-то спрашивает снова.

Я с трудом отвечаю на его вопросы. Зачем ему рассказывать правду? Разве он поймёт?

Мы договариваемся, что я подумаю с неделю-другую, принимать католичество или нет.

Мне всё равно. Это ничего не изменит. Ровным счётом ничего.

Вечером мне звонит жена папиного двоюродного брата Андрея. Он служит в православном храме.

— Алиса, бабушка сказала, что вы были сегодня в костёле. Андрей может взять тебя с собой на службу в храм. Ты поговоришь с настоятелем. Но если ты не хочешь…

— Хорошо… — отрешённым голосом произношу я и про себя добавляю:

«Возите меня, куда хотите… Это ничего не изменит… Бог отнял у меня родителей… И отнимет всех остальных… Он не спасёт и меня… Потому что ЕГО НЕТ…»

Я открываю окно. Я слышу Музыку. Встаю на подоконник. Я должна была умереть тогда. Зачем они вернули меня обратно?

Музыка звучит всё громче. Я смотрю в Небо. Через пару минут я шагну в него. К маме. Внезапно я чувствую, как открывается дверь в комнату за моей спиной. Оборачиваясь, я поскальзываюсь на заснеженном подоконнике, и моя правая рука стремительно летит вниз по раме. Там висит градусник, которым измеряют температуру на улице. На какое-то мгновение он задерживает моё падение и как будто отталкивает меня назад в комнату, а сам падает вниз. Вместо меня. Бабушка неслышно подходит сзади:

— Шестой этаж — слишком низко, Алиса…

«Станцует пламя по кромке края, стирая память…»

О чём я пишу? Кто-то снова диктует мне строчки стихотворения, которого я не понимаю. Кому я это пишу. Зачем.

Уже полночь. Мне надо собирать вещи в Елабугу. Завтра, в день рождения мамы, я вылетаю к Марине Цветаевой. Везу официальную делегацию поэтов от СП на 11-ый «Цветаевский костёр».