Кейт Аткинсон - Музей моих тайн

Нас действительно много. Одна из этих детей — я. Я лавирую под ногами у взрослых, как гончая на собачьих соревнованиях. Я здесь и там, я повсюду. Не знаю, как я умудряюсь передвигаться с такой быстротой: вот я стою у телевизора, а секунду спустя уже несусь по коридору в кухню. Если моргнуть, то, пожалуй, покажется, что меня две. Может быть, у меня, как у той китайской куклы, колесики вместо ног. Но вообще я очень развита для своих лет. Люди вечно смотрят на меня с подозрением и спрашивают Банти: «Она очень развита для своих лет, верно?» — «Эта-то? Да, она точно умная слишком», — подтверждает Банти.

Наш список гостей, пришедших на коронацию, не такой длинный, как у королевы. Во-первых, нам некого пригласить из стран Содружества, хотя, по слухам, тетя Элиза дружит с супружеской парой с Ямайки — эта тема занесена Джорджем в список строжайших табу (тетя Элиза — его невестка, жена его брата Билла). Среди прочего нам запрещено говорить об операции тети Мейбл, о руке дяди Тома и о хилости Адриана. Дядя Том нам не дядя, он приходится дядей Банти и тете Бэбс, а сегодня его пригласили, потому что ему некуда деваться — тетя Мейбл в больнице, где ей делают неназываемую операцию. (Рука у дяди Тома деревянная — копия той, которую ему оторвало давным-давно.) Адриан — наш двоюродный брат, единственный сын дяди Клиффорда и тети Глэдис, и мы не знаем, хилый ли он, так как у нас нет других знакомых десятилетних мальчиков для сравнения. Адриан притащил своего пса-боксера Денди, и я думаю, что размер тугих тестикул пса, торчащих меж задних лап, — еще одна запретная тема для разговора. Денди с его ростом как раз удобно сбивать меня с ног, что он и проделывает регулярно к большому веселью Джиллиан и Люси-Вайды.

Люси-Вайда — наша двоюродная сестра, дочь тети Элизы и дяди Билла (Банти с большим удовольствием не приглашала бы никого из родни со стороны Джорджа). Тетя Бэбс тоже привела мужа, дядю Сиднея — кроткого и бодрого человека, которого мы очень редко видим. Зрители, смотрящие репортаж с коронации, постоянно делятся на фракции и партии то одним, то другим манером. Самое популярное разделение — самое древнее, на мужчин и женщин. Все собравшиеся приходятся какой-нибудь родней друг другу, кроме Денди и миссис Хейвис, соседки Нелл, совсем одинокой (у нее никого нет, подумать только!).

Джиллиан в своей стихии: люди в гостиной для нее зрительская аудитория, готовая ей внимать. Единственный ее соперник — телевизор, так что она изо всех сил старается его загородить, танцуя перед ним и демонстрируя панталончики под платьицем с оборчатым корсажем и пышными нижними юбками, которые раздуваются вихрем, — все новенькое, только что из витрины «Хэпленда». Кузина Люси-Вайда, обладательница непревзойденных длинных прямых волос и длинных тонких ног, балует Джиллиан, как любимую кошечку, и говорит с густым донкастерским акцентом что-нибудь вроде «Поди сюда, малышка», когда та уж чересчур надоедает взрослым. Джиллиан боготворит Люси-Вайду за то, что она берет уроки танцев. У Люси-Вайды волшебные ноги, которые постоянно бьют чечетку, — она не может остановиться, так что всегда сигналит о своем присутствии, как маленькая слепая.

Зрители, собравшиеся в гостиной, недовольно вздыхают (все, кроме дяди Теда, который обожает маленьких девочек, особенно если они показывают панталончики), когда Джиллиан разражается песней «На самолете „Леденец“». [12] «On the Good Ship Lollipop» — популярная песня Ричарда Уайтинга на стихи Сидни Клэра, спетая Ширли Темпл в фильме «Сияющие глазки» (1934). Трудно поверить, но это правда: слово «умилительный» в приложении к Джиллиан обретает новую силу. Джиллиан единственная из моего поколения унаследовала ангельский ген — у нее, как у покойных Ады и Альберта, густые пружинистые светлые кудряшки. Она еще не знает, что за эту неземную красоту обычно приходится платить безвременной смертью. Бедная Джиллиан!

Люси-Вайда получает конфету за то, что увела Джиллиан в прихожую и принялась учить пяти основным балетным позициям. В телевизоре в это время юную королеву «препоясывают мечом», и Патриция услужливо дополняет комментарий Ричарда Димблби отрывками из «Подарочной книги на коронацию для мальчиков и девочек» издания «Дейли график». Мы узнаем, что это «означает акт прекрасного символизма, власть государства, направляемую на служение Богу». Писклявый голосок Патриции запинается на слове «символизм», — в конце концов, ей только семь лет, хотя по чтению она лучшая в классе и обычно считается чрезвычайно способной ученицей. Патриция берет себя в руки и рассказывает нам, что «меч, украшенный драгоценными камнями» был изготовлен для коронации Георга IV, и тем провоцирует среди части взрослых спор о месте Георга IV в хронологической последовательности королей. Понятно, что он шел после Георгов I, II и III, но был ли кто-нибудь еще непосредственно перед ним? Кто-то предлагает королеву Анну в качестве амортизирующей прокладки между третьим и четвертым Георгами, но тут разражается новый спор о том, кто такой вообще этот Георг IV. Дядя Билл утверждает, что он — «толстый болван, который построил ту штуку в Брайтоне», а дядя Клиффорд упорствует, что «это тот, который прохлопал Америку». (Спросили бы домовых призраков — они все это помнят как сейчас!)