Вероника Генри - Ночь в «Восточном экспрессе»

Наклонившись, она задула свечи.

— Загадай желание! Загадай желание! — приказала ее подруга Ники, передавая нож, чтобы сделать первый надрез.

Имоджен заколебалась. Загадывай не загадывай, чтобы Дэнни Маквей вошел в тратторию через десять минут, это зависит только от него.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть эта дверь откроется и он войдет», — подумала Имоджен, вонзая нож в сладкую шоколадную глазурь.

Еще совсем недавно ее переполнял оптимизм — он подарит ей именно то, что она попросила у него ко дню своего рождения: придет на торжественный ужин. Хотя уже сегодня днем, когда она лежала, прильнув к нему, он категорически заявил, что эта идея ему не по душе.

— Я не впишусь в компанию твоих шикарных друзей. Им не захочется сидеть за одним столом с простым парнем.

— Мне все равно.

Имоджен улыбнулась ему. В глубине души она хотела шокировать подруг. Имоджен Расселл и Дэнни Маквей — скандальный слух в мгновение ока облетит Шеллоуфорд. До сих пор они держали свои отношения в секрете. Прежде всего отношения эти только начинались, а тайна делала переживания острее. Узнав, что они встречаются, его семья ужаснется не меньше ее родных. Маквеи не общаются с такими, как Расселлы.

Но теперь Имоджен готова была сделать их отношения достоянием гласности. Всегда гораздо лучше, когда ты сам контролируешь ситуацию. И день рождения почему-то показался ей вполне подходящим моментом.

— Прошу тебя, — умоляла она Дэнни, обвиваясь вокруг него, переплетаясь с ним руками и ногами, пока они не стали словно одно целое. — Для меня это так много значит. Это будет самый лучший в моей жизни подарок ко дню рождения.

— Даже лучше, чем это?

С лукавой улыбкой он направил ее руки к своей промежности.

По глупости Имоджен приняла это за согласие. Она убедила себя, что Дэнни придет. Сейчас часы на стене показывали двадцать минут одиннадцатого. Приход Дэнни казался очень маловероятным.

— Итак? Что ты загадала? — Ники ткнула ее в бок острым локтем.

Имоджен очень хотелось с ней поделиться. Она так и представляла, как Ники в изумлении разинет рот. Ники, вышедшая замуж за местного адвоката, разъезжавшая по округе на своем чистеньком внедорожнике вместе с двумя безупречными детишками и, дабы не скучать, работавшая агентом по недвижимости, но совсем не нуждавшаяся в работе…

Именно такую жизнь должна была бы вести и она сама. К этому времени Имоджен уже полагалось быть замужем, жить собственным домом и по крайней мере подумывать о рождении детей. Так вы поступали, если жили в Шеллоуфорде. Но Имоджен ухитрилась пропустить все сроки, и теперь всех подходящих мужчин разобрали.

Оставив только таких, как Дэнни Маквей…

Альфредо принес поднос, уставленный крохотными ликерными рюмками, наполненными «Лимончелло». Так он делал каждый год. За счет заведения. Имоджен вдруг посчитала эту традицию нелепой. Что значит четверть бутылки тошнотворного итальянского ликера по сравнению с несколькими сотнями фунтов, которые она и ее подруги потратили на еду и вино? Он что, ждет, чтобы она рассыпалась в благодарностях?

Ликер она тем не менее выпила. Не в ее духе подобная резкость и цинизм. Ни в коей мере. Но Имоджен хотелось как-то заглушить разочарование.

Да как она могла подумать, что Дэнни придет? Ведь он был прав — он не вписывается в компанию ее подруг с их идеальными прическами и стильными платьями с цветочным узором и соответствующими кардиганами. Он, видимо, угадал, что его появление нужно ей всего лишь, чтобы вызвать удивление. Имоджен не могла отрицать, что ей не терпелось увидеть лица своих подруг, когда он войдет, гибкий и опасный, в джинсах и кожаной куртке. Ей хотелось показать его, шокировать их. Он это понял. И наказал, не явившись. Кроме того, какое ему дело до ее желаний? Такие мужчины, как Дэнни, не знают, что такое угождать женщинам. Они угождают себе.

Имоджен вышла из-за стола и отправилась в дамскую комнату. Посмотрела на себя в зеркало и увидела, что в уголках зеленых глаз застыли слезы. Даже через миллион лет у них ничего не получится. Это была игра, ничего больше. Дэнни Маквей был просто игрушкой для скучающей тридцатилетней женщины; она была всего лишь очередной зарубкой на столбике его кровати: состязание. Да, они испытывали взаимное притяжение — голова у нее закружилась при воспоминании о том, что они вытворяли в постели в последние несколько месяцев, но основанием для серьезных отношений это не являлось.