Вероника Генри - Ночь в «Восточном экспрессе»

Райли уловил это в первый же день, как увидел ее, теперь уже почти пятьдесят лет назад. Ему дали задание сделать снимок для обложки нового журнала, приложения к одной из воскресных газет. Для молодого фотографа это было престижное задание, и настоятельно требовался свежий и волнующий образ.

Он увидел ее в подземке — надутую девицу со взлохмаченной мальчишеской стрижкой, в пиджачке школьницы, прозрачной блузке под ним и в высоких белых сапогах. Она сидела, положив ноги на сиденье напротив, курила сигарету и, безмятежно расслабленная, читала журнал. Райли наклонился и щелкнул пальцами у девушки перед носом, и когда она подняла глаза, он понял, что открыл новую звезду. Она сверлила его сердитым взглядом, брови у нее были темные и прямые, отчего выражение лица делалось еще более грозным.

— Можно вас сфотографировать? — спросил Райли. — Я фотограф.

Он указал на «Лейку», которую всегда носил с собой, даже во внерабочее время.

— Если заплатишь, — ответила девушка, характерно пожав плечами и надув губки. — За деньги я сделаю все, что захочешь.

— Французский? — спросил он, определив акцент, пока копался в кармане и вытаскивал банкноту в десять шиллингов.

— Поцелуй?

Девушка убрала деньги в карман с улыбкой, озарившей ее, словно включившаяся лампочка.

Райли криво усмехнулся, заряжая в камеру пленку.

— Язык. Вы француженка?

— Oui, — подтвердила она с преувеличенным сарказмом.

— Встаньте на сиденье, — попросил он, и девушка вспрыгнула, прислонилась к окну, раскинув руки на фоне грязного стекла. Отвела голову назад и подняла одну ногу, как фламинго, потом повернула к Райли лицо и опять надула губки.

Он почувствовал, как у него засосало под ложечкой от небывалого предвкушения. Он никогда не встречал девушку, так мало страдавшую от смущения, обладавшую таким внутренним знанием того, чего от нее ждут. Большинству моделей требовались уговоры, снятие напряжения, четкие указания, прежде чем они настраивались на его волну.

— Чем ты занимаешься?

— Я актриса, — легко солгала она, подтверждая тем самым свои способности.

Однако Райли ей не поверил. Он знал почти всех начинающих актрис Лондона.

— Нет смысла пытаться меня обмануть, милая. — С невозмутимым видом он продолжал снимать. — Тебе лучше сказать мне правду.

Девушка вызывающе сложила руки на груди, потом со смехом капитулировала.

— Ладно, — сказала она. — Ты победил. — Она снова уселась на сиденье.

Ее родители были дипломатами. Воспитание и образование получала в каком-то жутко престижном пансионе благородных девиц в Кенсингтоне, но она его ненавидела. Большую часть дня девушка проводила в подземке или в разных кафе, наблюдала за людьми, читала, бесконечно пила кофе, курила.

Между станциями «Бейсуотер» и «Эмбанкмент» Райли отснял целую катушку пленки. Девушка порхала по вагону, ни на кого не обращая внимания, импровизируя, экспериментируя, чаруя входящих и выходящих пассажиров. На каждом снимке ее лицо было другим. Капризным, живым, страстным, проказливым… А когда она улеглась, вытянувшись на сиденье, подложив руки под голову, полуприкрыв глаза, чуть приоткрыв надутые и чувственные губы, Райли испугался своего внутреннего ощущения. Эта девушка во многом повлияет на его жизнь. Эта девушка была его будущим.

Они вышли из метро и пошли по Стрэнду, и он купил ей суп из бычьих хвостов в каком-то грязном кафе и слушал, как она рассказывала об ужасных девчонках из ее класса и о том, что их интересует только то, как найти богатого мужа.

— А ты? Чего хочешь ты? — спросил Райли, думая, что она может делать что пожелает, и гадая, знает ли она об этом.

Девушка пожала плечами:

— Я просто хочу быть самой собой. Всегда.

Он нахмурился, так как понял, что даже не знает ее имени.

— А тебя вообще-то как зовут?

— Сильви. Сильви Шагалль.

Сильви Шагалль. За чаем Райли сказал ей, что ее имя скоро узнает весь мир. Она кивнула, нисколько не удивившись.

Редактору журнала он отнес всего один снимок. На нем Сильви сидела в вагоне метро, смеясь и развалившись, рядом с господином в котелке, сидевшим прямо, с бесстрастным лицом. Фотография как бы представляла Лондон прошлый и Лондон будущий: начало новой эпохи.

Три недели спустя лицо Сильви красовалось на обложке первого номера того журнала. Через полгода мир добивался ее расположения. А еще через год они жили в Венеции на съемках фильма известного итальянского режиссера, который отобрал Сильви для участия в «Очаровании», истории о мужчине, одержимом лучшей подругой своей дочери. Райли был официальным фотографом. Он никогда не считал себя дуэньей Сильви. Кто-кто, а уж она могла за себя постоять.