Семен Малков - Несбывшиеся надежды

Брежнева понапрасну обвиняли в мягкотелости. Решительность и мертвую хватку он показал еще скинув Хрущева. Советские танки вошли в Чехословакию, Дуб-чек был смещен с занимаемых постов, и Чехословакия покорно вернулась в «социалистический лагерь».

Однако, невзирая на неудачу чехов, брожение в стане союзников СССР продолжалось, и особенно активно боролись за свое право на лучшую жизнь поляки. Там не прекращались стачки шахтеров, а в последнее время центром борьбы против коммунистического режима стал город Гданьск, где был создан оппозиционный власти профсоюз «Солидарность», повсеместно поднимавший против нее недовольное население.

В Советском Союзе крах идеологии КПСС нашел выражение в развитии диссидентства — объединения инакомыслящих в борьбе за права человека. С диссидентами Брежнев расправлялся решительно и жестоко. Их заключали в тюрьмы и психушки, более известных высылали из страны. Были отправлены в изгнание популярные художники, писатели и поэты, не согласные с господствующей идеологией. Особенно много шума наделала высылка писателей Синявского и Даниэля, которые осмелились критиковать власть.

Но подлинным шоком для всех явилось преследование крупного ученого, творца советской водородной бомбы, академика Сахарова, решившего на закате лет вступить в борьбу за права человека. Поскольку изгнать из страны всемирно известного физика было нельзя, его сослали в закрытый для иностранцев город Горький под бдительный надзор КГБ.

Другим, особенно ярким и раздражительным проявлением краха коммунистической идеологии, требующей от своих вождей высоких моральных качеств и скромности, явилось маразматически-льстивое восхваление Брежнева и частое награждение его за несуществующие заслуги. За него сочинялись «мемуары», воспевающие якобы имевшие место военные и трудовые подвиги генерального секретаря КПСС. Однако было известно, что их не существовало, поскольку имелось много свидетелей, знавших истинную правду.

— Такое впечатление, что в центральных органах партии одни маразматики, — удрученно сказал Варе Артём, когда после ужина они смотрели по телевизору награждение Брежнева очередной медалью Героя. — Неужели они не понимают, что этим только роняют авторитет и самого генсека, и ЦК партии!

— И правда, за что его награждать? Какие успехи, когда без того, чтобы выстоять длинную очередь, не купишь самого необходимого, — согласилась с ним жена. — Это славословие вызывает лишь раздражение. Неужели они там, наверху, не знают, как живет народ? Может, когда едут на своих «членовозах» в сопровождении милиции, нигде не останавливаются? А может, от них скрывают правду?

— Нет, Варенька, они обо всем прекрасно осведомлены, — ответил Артём. — Просто там собрались льстивые проходимцы и обманщики, старательно изображающие из себя коммунистов. Они давно уже не верят в дело партии и сознательно обманывают народ, заботясь лишь о собственном благе.

— Но как же ты можешь состоять в партии, которой руководят обманщики? — непонимающе посмотрела на него Варя. — Сам-то ты веришь в возможность построения коммунизма? Может, это утопия, раз даже руководство разуверилось?

— С такими, как они, коммунизма не построишь, — с горечью ответил Артём. — Даже не создашь хорошей жизни для своего народа. Вот, если бы, в партии, — мечтательно протянул он, — к руководству пришли честные люди, не утратившие совести и веры, вот тогда... может быть.. Хочется на это надеяться, Варенька!

Надо сказать, что существовавшая система назначения на руководящие должности не способствовала выдвижению наиболее способных и честных. Для успешного продвижения по службе требовались не талант и высокие человеческие качества, а знакомства и связи. Немаловажным фактором была также личная преданность своему начальнику. Характерным примером явилась бурная карьера Левина благодаря его приятельским отношениям с Ковачем.

Как научный руководитель, Артём немало сил положил на то, чтобы Левин успешно защитил кандидатскую диссертацию. На этой почве произошло охлаждение между ним и Ивановым, который раньше относился к нему по-дружески. Заместитель Ковача по научной работе, он видел в Левине своего соперника и, как выяснилось, не напрасно.

— Ну вот, я оказался прав, — с мрачным видом объявил Иванов Артёму, вызвав к себе для доверительной беседы, чего уже давно не делал. — Зря ты не послушал меня насчет Левина. Теперь сам об этом пожалеешь.