Семен Малков - Несбывшиеся надежды

Ответить Артёму было нечего, и он виновато замолчал: «А ведь правда, что бы мы делали без его содействия? Если б не достали металлоконструкции для кровли и ворот? На зеркало нечего пенять, коли рожа крива!» Хорошего настроения у него после этого разговора поубавилось.

— У меня тоже на душе кошки скребут от того, что иной раз, чтобы чего-то добиться, приходится на некоторые вещи закрывать глаза, — поддержала мужа Варя, выслушав его сомнения в правильности их поступков. — Ненавижу ловкачество! Хорошие друзья и Саблины, и Василий, благодаря которому у нас теперь новая квартира. И все же, Тёмочка, нам с ними не по пути!

— Это как же? Не понимаю, — недоуменно посмотрел на нее Артём, хотя в душе уже догадался о том, что она хотела сказать.

— А так, что не стоит нам продолжать с ними дружбу, — спокойно объяснила Варя. — Несмотря на то, что они еще не раз могут в чем-то помочь. Иначе сами перестанем себя уважать.

Очевидно судьба была согласна с Варей и помогла избавить им свою совесть от искушения. Ее подружка-студентка забеременела от Василия и, спасаясь, этот женолюб сам порвал с ними связь. Что касается дружбы с Саблиными, то она закончилась из-за трагических обстоятельств, лишний раз показавших, как слаба была советская медицина.

— Тёма, произошло ужасное! — с порога сообщила ему Варя, вернувшись после того, как заезжала на старую квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи, оставленные у соседей Уваловых. — Скоропостижно умер Саблин! А вернее, его угробили мои коллеги.

— Не может того быть! — Артём ошарашенно смотрел на нее. — Что же с ним случилось? Он ведь такой крепкий мужичок! Как гриб-боровик.

— Внешне — да, — согласилась Варя. — Это его и погубило.

— To-есть, как? — не понял Артём.

— Он с виду такой физически крепкий, что когда у него начались боли в нижней части живота, этому не придали большого значения, — возмущенно сообщила Варя. — Слишком поспешно поставили диагноз аппендицита. Какая вопиющая безответственность!

— Выходит, ошиблись? Это в «кремлевке»? Он же к ней был прикреплен, — недоуменно произнес Артём. — А что же оказалось?

— Очень тяжелая болезнь. Аневризма аорты, — удрученно ответила Варя. — Вот тебе и гриб-боровик, — она тяжело вздохнула. — Приступ произошел на даче, и соседи отвезли его в ближайшую больницу. Там его и угробили из-за того, что неправильно поставили диагноз. И все же, слишком винить тамошних врачей нельзя. Очень уж плохое у них медицинское оборудование.

— Значит, ты думаешь, что его можно было спасти? — с сомнением спросил Артём. — Аневризма — это ведь что-то вроде инфаркта.

— Думаю, что да, — убежденно ответила Варя. — Болезнь очень опасная, но если бы Афанасия сразу доставили в Москву, то его бы поместили в реанимацию и лечили лучшие врачи.

— Вероятно, так бы оно и было. Он сам говорил, будто выполнял заказы по отделке квартир многим знаменитостям, в том числе светилам медицины. Он всем был нужен.

То, что это было именно так, показали пышные похороны Саблина. Проводить в последний путь скромного начальника деревообрабатывающего комбината пришли высокие сановники. Видно, Афанасий был полезен многим, поскольку в траурных речах чувствовалась искренняя скорбь о понесенной утрате. Сочли необходимым присутствовать на похоронах и те, кто явно напоминал теневых дельцов. И, словно в подтверждение Теминой догадки, — многочисленную процессию на всем пути до кладбища сопровождали милицейские машины.

— Этот человек сам умел жить и помогал жить другим, — уважительно отзывались о Саблине провожающие. — Он был без предрассудков и хорошо понимал людей. Такого терять жалко.

Слушая эти речи, Артём, который тоже пришел отдать последний долг бывшему другу, подумал: «Конечно, Афанасий был хорошим человеком. И все же, относиться к происходящему без предрассудков, понимая под этим примирение с беззаконием, аморально. Так жить нельзя!»

Моральное разложение в правящей партии, а также провал экономического развития СССР и, напротив, рост благосостояния в странах, где господствовал капитал, привели к краху идеологии коммунизма. Неизмеримо более низкий уровень жизни в странах с коммунистическими режимами по сравнению с передовыми демократиями Запада и утрата веры в обещания своих лидеров вызвали глубокое брожение в «социалистическом лагере».

Нарыв зрел исподволь, пока его не прорвало в, казалось бы, одной из самых благополучных стран «социалистического лагеря» — Чехословакии. Пришедший там к власти Дубчек решил придать коммунистическому режиму «человеческое лицо», что означало открытое неповиновение диктату КПСС. Он хотел сделать это мирно, но задуманная им «бархатная революция» не удалась.