Арсений Дежуров: Слуга господина доктора

Я — Арсений Дежуров. Обычно я работаю в университете (в разных университетах, вернее) и преподаю историю искусства и литературы — зарубежной и особенно немецкой. У меня много научных званий, мой самый старый друг Муля Зинченко называет меня «семь великих в одном убогом». Сейчас мне 39 (тридцать девять) лет. Я атлетического телосложения, у меня большой нос, я лысоват, женщины находят меня симпатичным.

Кроме того, я писатель. Одно время, когда я был очень беден, я писал романы про маньяков, насильников, убийц и преступных директоров заводов. Я писал эти романы вместо одного известного писателя, который не умел писать романы про маньяков и убийц. Романы получались плохие, но я видел, что пассахиры в метро их читают. На полученные от известного писателя деньги я купил музыкальный центр и съездил в Египет. Еще я писал пьесы для детей и взрослых. Пьесы для детей часто ставят в Москве и в провинции. А пьесы для взрослых пока не ставят, может быть потому, что я их недавно опубликовал. Пьесы я пишу, потому что среди моих друзей полным полно актеров — время от времени я работал в театральных институтах, и мои ученики, взрослея, становились моими друзьями. Теперь я веду мастер-класс в Доме журналистов. Я учу молодых людей писать идеальные пьесы в самом высоком смысле слова. Как выглядит идеальная пьеса, я не знаю, но говорят, что я даю полезные советы.

Я не вовремя решил стать русским писателем. Сейчас любому амавротическому идиоту (если, конечно, он не является по совместительству учителем словесности) понятно, что мы вступили в век не читающей цивилизации. Вернее, появилось две литературы. Первая — литература, написанная людьми, которые умеют писать, для людей, которые умеют читать. Хотя этой литературы и этих читателей становится все меньше, вымрут они нескоро. Вторая литература пишется людьми, которые не умеют писать, для людей, которые не умеют читать. Здесь тоже было сделано немало прекрасного и достойного самой высокой оценки. Литературно одаренные люди встречаются и среди вовсе не читающих. Они создают временами нечто совершенно необычное (Дневник Анны Франк, Дневник Нины Костериной и пр.). Я филолог. Мне положено различать хорошую и плохую литературу. Но я не хочу писать «хорошо». Я пишу так, словно начисто позабыл, чему меня учили в трех университетах (последовательно) и чему теперь я учу студентов в трех университетах (параллельно).

О чем можно написать хорошую книгу, не умея писать? Каждый, даже вовсе не одаренный человек имеет право на одну хорошую книгу — о себе. Можно заинтересовать себя и подобных себе только правдой. Ты ревнив — пиши об этом. Ты завистлив — пиши об этом, только правду. Ты безумно любишь свою жену? Пиши. Она любит тебя? Пиши, только без позерства и самолюбования. Это очень трудно. Написать правду — наука похлеще, чем вымучивать роман про маньяков и убийц. Только тут, в правде, может проявиться талант «обычного» человека. Будь открытой личностью, тогда будет интересно читать всё, тобой написанное, как бы нескладно это ни было в отношении литературной техники. В ханжеском XIX веке писать всю правду о себе было запрещено, и великим писателям приходилось переплавлять себя в Анну Каренину («Анна Каренина — это я!» — Толстой) или мадам Бовари («Мадам Бовари — это я!» — Флобер). Сейчас все по-другому. Я — это я, вы знаете меня. Я хожу по улицам, пью кофе, разговариваю о Микеланджело, и время от времени заявляю, что Флобер — дурак, и это не он, а я — мадам Бовари. Зачем же мне создавать новую сущность, когда я еще и со своей-то не разобрался, что делать?

Мы живем в демократическом обществе закатной поры. Каждый одинок. Каждый носит в себе непроницаемый гигантский внутренний мир, и в этом мы все равны. Моя индивидуальность возвеличивает меня, потому что она неповторима. И в то же время растворяет меня в массе, потому что у каждого есть свой «внутренний человек», не меньше моего. Читать правдивый (и юмористический) рассказ о жизни журналистки, написанный журналисткой (Х.Филдинг, «Дневник Бриджит Джонс»), о жизни мальчика-калеки, написанный мальчиком-калекой («Crazy» Бенджамена Леберта), учительницы, написанный учительницей (Катя Метелица, «Дневник Луизы Ложкиной»), рассказ студента, написанный студентом (А. Дежуров, «Мне 20 лет, и я пишу письма») современному читателю интереснее, чем 24 тома Бальзака или 30 томов Диккенса. У меня есть мой внутренний мир. Я горд им и одинок в нем. Мне очень хочется знать, а как там с внутренними мирами у других? Только не у покойных гениев (в них ничего не поймешь), а у таких же, как я, — у студентов, учителей, мальчиков-калек, журналисток?