Уилл Селф - Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории

— И правда черная, — сказал парень, ни к кому конкретно не обращаясь. — Настолько же, насколько я белый.

И словно по какому-то тайному сигналу, а может, из соображений общего неодобрения этого межрасового скрещивания, все трое дружно побрели прочь. Последнее, что донеслось с той стороны, куда они уходили, — звонок мобильника: «ди-ла-ла-дууу, ди-ла-ла-дууу».

Стивен перестал раскачивать Джоша. Подошел к коляске и начал расстегивать ремни Сетутси. Чтобы как-то себя занять, он вынул матрас для пеленания и расстелил его на сырой траве. Затем достал влажные полотенца и чистый подгузник. Расстегнул комбинезон Сетутси и приспустил эластичный пояс ее вельветовых штанишек. Подгузник был полон. Стивен снял его, вытер полотенцем влажную кожу, затем подсунул руку под вспотевшую спину и приподнял малышку так, чтобы можно было надеть новый подгузник. Пока он возился с застежками, трое бледнолицых столпились у него за спиной.

— Разве Сетутси не приучена ходить в туалет? — спросила Мелисса.

— Ну, приучена, в принципе, но мы же целый день были на улице, вот я и надел на нее подгузник.

— Джош приучен ходить в туалет.

— Я в курсе.

— Мама говорит, что взрослые не приучают детей ходить в туалет, потому что ленятся.

— Ну, может, я и ленюсь немного, но дома Сетутси сама прекрасно ходит в туалет.

— А ты спишь в одной кровати с мисс Фостер? — спросил Дэниел и, пока Стивен думал, как ответить, продолжил: — Мисс Фостер больше не преподает в нашей школе.

— А можно, мы пойдем к тебе, пап? — спросила Мелисса. — Можно, мы у тебя поужинаем?

— А у тебя дома есть видео, пап? — загорелся Дэниел. — Можно, мы во время ужина будем смотреть телевизор?

Джош, присев перед Сетутси, стал щекотать ее и одновременно застегивать на ней комбинезон. Сетутси тихо захихикала. А в сознании Стивена всплывали жуткие картины — спальня, похожая на ванную, где они кричали и ругались — ноздри помнили запах ее кокосового кондиционера, который когда-то возбуждал, но теперь вызывал отвращение — он осознавал, что это был серьезный прорыв. Что это внезапное истязание было началом приятия — для него, для них — того, что потом и произошло. Само собой, Мелисса и Дэниел прекрасно знали, почему Сетутси чернокожая и что именно это означало. До сих пор Стивен предоставлял им эту реальность в рассрочку, неравными порциями, словно Сетутси была пролетающей мимо птичкой, едва заметной в размытом пейзаже из окна машины. Теперь дети взяли инициативу в свои руки, чтобы создать более полную и правильную конструкцию — историю, которая бы увлекла их.

Вопросы все сыпались и сыпались, пока Стивен отводил Джоша в кусты и помогал ему справить нужду, затем поцеловал его и усадил с краю коляски. Расследование не остановилось, даже когда они уже вышли из загаженного парка и направились в сторону четвертых качелей. Стивен изо всех сил старался давать правдивые ответы, внимательно и экономно преподнося им эту правду: да, они с мисс Фостер делят ложе, и, конечно, он сейчас позвонит их маме и спросит, можно ли им пойти к нему домой, но они не должны злиться, если мама не разрешит. И, само собой, он знал, что Сетутси похожа на него, несмотря на черную кожу. Ну и, разумеется, она похожа на них, потому что наполовину она им сестра.

Свинцовая тяжесть депрессии понемногу отпускала Стивена. Он ощущал, как физическое сострадание, по которому он истосковался за долгие месяцы, прошибает его, как ток. Слезы подступили к глазам. Ему хотелось прижать к себе всех малышей сразу. Вместо этого он посадил двух мелких в коляску, почувствовав неровные толчки с обоих бортов — Дэниел и Мелисса повисли по краям. Стивен ощутил радость отцовского груза. Он не обратил никакого внимания на заколоченные досками окна дома, мимо которого они проходили. Не заметил мусорный бак, который полыхал огнем, так что его пластмассовые недра растеклись по тротуару. И, самое существенное, — он не увидел Несудьбу, которая за это время обошла все здание, успела прикрыть глаза превысившему дозу, стиснуть аорту жертве сердечного удара, ударить по родничку ребенка, боровшегося за жизнь, после чего улучила момент, чтобы снова к ним присоединиться.

Когда они подходили к четвертым качелям, уже разливался свет фонарей. Крошечный четырехугольник двора, черный каучук под яркими белыми огнями. Поднимался ветер, рвалась пелена облаков. Оснащение этой площадки было помельче, чем у «Уан оклок клаба», поэтому окрестные дети предпочитали кататься на горных велосипедах уменьшенного размера по ближайшей дороге, друг за другом прыгая с рампы, которую один из них прислонил к «лежачему полицейскому». Имелись качели побольше, но они были заняты. На них безучастно сидел толстый чернокожий мальчик, годом старше Дэниела или около того. Его спортивный костюм был на несколько размеров больше, чем надо, вдобавок подержанный или заботливо выбранный родителями, дабы скрыть вес ребенка; Стивен внутренне посочувствовал мальчику.