Фигль-Мигль - В Бога веруем

Обманутый муж сидит у Аристида Ивановича (на постели, кстати говоря, но это лишь потому, что сесть здесь больше некуда после того, как вы — да-да, не отпирайтесь! — столь грубо и вероломно обошлись с последним из стульев) и мнется, жмется, поджимает губы, вертит пальцы, помаргивает. Нервничает? Да, похоже на то. Аристид Иванович, скорее всего, хлопочет на кухне, а гость ждет, бросая туда-сюда суетливый дрожащий взгляд человека, которого в отсутствие хозяина нестерпимо тянет к хозяйскому письменному столу или даже карманам его пальто. Господи, да что тут взять! Вот именно, мало ли что. Пошуршите по-быстрому, Евгений, может, у старика отыщутся какие-нибудь волшебные вещи: шлем, меч или такая микстурка, что пару капелек выпьешь — и улетишь далеко от всех безобразий. Ну да, образцы шизофрении в аккуратных пробирках. Шлем ему очень кстати будет, пусть прикроется. Опять вы за свое, мы же современные люди! Видите на столе фурик? Что такое фурик? Ну, маленький аптечный пузырек. С лекарством? С лекарством, с лекарством. Нет, не видим. Какое совпадение!

Но пусть вас не оставляет надежда спереть в чужом доме нужное вам лекарство. Даже когда сами не знаете, где болит.

В 296 году все было не совсем так, как сейчас, но похоже. Величие и доблесть римлян, сильно потрепанные солдатскими императорами, что-то значили. Сказать правду, остались от величия рожки да ножки, но народ в общей массе этого еще не понял. До народа всегда как до жирафа, и кризис третьего века, о котором можно прочесть в любом учебнике, в третьем веке мало кому бросался в глаза. С севера вторгаются германцы, с востока — персы, но Диоклетиан восстановил относительное единство империи еще на целое столетие, и народ предался своим привычным мирным занятиям: приторговывал, брал проценты, ходил в цирк и поколачивал излишне назойливых адептов единобожия.

На 296 год пришлись неудачи в войне с Персией, уравновешенные успешной карательной операцией в Египте. Констанций вновь завладел Британией, изгнав некоего (Аристид Иванович скажет вам, как его звали) узурпатора с десятилетним стажем. Не все гладко с культурой: старой доброй стенной росписи нувориши предпочитают мозаику, и, кроме того, возникли и неприлично расплодились неоплатоники. История литературы числит в своих живых рядах разве что Лактанция, все остальные уже или только что умерли — от Гомера до Тертуллиана. Даже Авл Геллий умер. И Элиан тоже.

Еще будут блаженный Августин, Донат, Боэций, Юлиан Отступник, Аларих, гунны, вандалы, Меровинги, и Хлодвиг скажет святому Ремигию: “А, обманщик и предатель своего короля!”. Рыцари еще не родились, Мерлин еще не попал в хрустальный гроб, и на рукоятке меча, который он сделает и заколдует, еще нет страшных слов “и убьет этим мечом того, кто ему всех дороже”, да и самой рукоятки нет. Странный год, вязкое время! Не порываясь из-под крышки, клокочет, как в кастрюльке, история, и, совсем как сейчас, римские политические деятели грустно ошибаются, принимая себя за поваров, кулинаров. (Уж лучше ошибаться по примеру Петрония, полагая себя гурманом, но кто в 296 году читает Петрония.) Через какое-то время на востоке приключилась Византия, а на Западе — рыцарство.

История просто повторяется — не важно, в каком виде. (Скорее всего, в одном и том же; нас вводят в обман ненормированная жестокость одних эпох и улыбчивое бесстыдство других.) Может быть, нас опять ждут чума и рыцарские поединки — точнее говоря, не нас, а наших партнеров по европейской цивилизации. По милосердному замечанию нашего всего, “рыцарство не одушевило предков наших чистыми восторгами” — и потомков, будьте уверены, тоже не одушевит. Какая-то душа у них, конечно, будет — как можно без души, — но что до чистых восторгов — если бы еще просто восторги, а то отмой их, подмой, стихи придется писать и вообще жечь укрепленные города галантно, — нет, увы. Да и не больно хотелось! Чистый восторг, скажите пожалуйста. Нечем черту срать, так угольями.

Опять ругаетесь; ну чего ругаетесь? Ничего; тоска по будущему. Нам не жаль, что крестовые походы теперь не те, что прежде: что это за поход, когда земной шар можно облететь чуть ли не за сутки, нет чтобы пока собрался, пока доехал — приключения, женщины, ключи от сожженных городов… И вот еще интересно, что бы с ними со всеми сталось, не будь они с головы до ног увешаны всякими волшебными цацками. У Ариосто один мужик так и говорит одному рыцарю: “Если у вас и конь, и доспехи заколдованные, чего ради я буду с вами драться?” И наш потомок, член обоза, какой-нибудь безымянный человечек, “да так” в значении “никто”, седлает своего ослика или мула и не торопится ехать. Рассказать вам про Ариосто? Ради Бога, не надо. Рассказывайте скорее, что происходит.