Кэрол Брант - Скажи волкам, что я дома

Тоби рассмеялся:

— Звездой Бродвея? Вот бы Финн порадовался!

Потом я рассказала, как нашла Грету в куче опавших листьев в лесу после вечеринки. Рассказала о том, что раньше мы с Гретой были лучшими подругами, но теперь все изменилось. Теперь Грета меня ненавидит.

— На самом деле она тебя не ненавидит, — сказал Тоби. Но я возразила, что еще как ненавидит. Прямо-таки лютой ненавистью.

— В эту субботу опять намечается вечеринка, — сказала я. — И Грета хочет, чтобы я пошла. А я не хочу.

— Ну, возможно, там будет весело.

Я ничего не сказала, лишь бросила на Тоби красноречивый взгляд, в котором ясно читалось мое отношение к подобному веселью. В ответном взгляде Тоби читалось искреннее сочувствие.

— Вот поэтому Финн и хотел написать ваш портрет, — сказал он чуть погодя. — Он был уверен, что если напишет вас вместе, это свяжет вас навсегда. Честно признаться, я не знаю, о чем он думал. Ему хотелось сделать хоть что-нибудь… из-за того, как все обернулось у него с твоей мамой.

— Вы о чем?

Тоби нахмурился. Он долго молчал, словно решая, стоит ли продолжать разговор. А потом все же решился:

— Вообще-то, я не должен об этом рассказывать. Это не мое дело, да и кто я такой? Но, с другой стороны, а не все ли равно? Теперь-то уж точно без разницы… Финн всегда огорчался, что они с Даниэль утратили прежнюю близость, что Даниэль от него отдалилась. Раньше они были очень близки. Из-за постоянных переездов с места на место. Многие годы им было не с кем общаться, кроме как между собой. Именно Даниэль постаралась, чтобы их отец никогда не узнал, что Финн — гей. Самому Финну было вообще все равно, знает об этом кто-нибудь или нет, но она понимала, что это значит. И особенно, если твой отец — большой человек в армейской среде. Она устраивала для Финна липовые свидания со своими подругами. И конечно же, все эти подруги в него влюблялись. Так что на самом деле это было жестоко.

Я покраснела.

— Он говорил мне, что не хотел уезжать так надолго. Ты ведь знаешь эту историю, да? Как Финн уехал из дома? — Я кивнула с таким видом, как будто знала об этом всю жизнь. Как будто эта история уж точно не относилась к тем вещам, в которые никто не счел нужным меня посвятить. — Он говорил, что писал ей все время. Буквально с первого дня отъезда. Уже из автобуса, на котором уехал из города. Но она ему не отвечала. За несколько лет не написала ни разу. И, знаешь, я могу ее понять. Но Финн никого не хотел обижать. И уж тем более — Даниэль. Он вовсе не собирался ее бросать. Он собирался вернуться через пару месяцев. Но она не отвечала на письма, а мир оказался таким большим… Ведь ему было всего семнадцать. Можешь себе представить?

Я не могла себе это представить. И не хотела представлять.

— Он говорил, что как-то раз послал ей деньги. Чтобы она приехала к нему в Берлин. Может быть, это был ее шанс все изменить. Не знаю. Но она никуда не поехала. Так что вот… А когда он наконец вернулся, он давно уже не был тем младшим братом, которого она знала. Тем маленьким мальчиком на пляже. А потом оказалось, что он умирает. И Данни снова его потеряла. Это неправильно. Несправедливо. Когда Даниэль ставила Финну ультиматум, запрещая ему вмешивать меня в его отношения с племянницами, тем самым она давала ему понять, что нельзя иметь все и сразу. Что и он тоже должен чем-то пожертвовать. Финн всегда чувствовал себя виноватым перед Данни… как будто он ей что-то должен… и в конечном счете я и сам начал чувствовать что-то такое.

— Но это же глупо. И ничего не решает.

— Разумеется.

Я вспомнила историю, которую мне рассказала мама. О том, как Финн отнес к воде огромного мечехвоста.

— Но если они так любили друг друга, почему же они не смогли выяснить отношения? Неужели нельзя было просто поговорить и все прояснить?

Тоби делано рассмеялся.

— Многие вещи входят в привычку. Это касается и отношений с людьми. — Он смотрел на пустую скамейку. Смотрел так, словно видел всех тех, кто когда-либо сидел на ней, и всех, кто будет сидеть на ней в будущем. А может быть, он просто думал о Финне. — Иногда очень трудно… Трудно остановиться. Финн не хотел, чтобы что-то похожее случилось у тебя с Гретой. И поэтому написал ваш портрет. На котором вы вместе.

Нас обогнали две бегущие женщины в коротеньких теннисных юбках, потом мы прошли мимо мужчины, который выгуливал двух унылого вида бассетов. Собаки явно запыхались, их вываленные наружу языки едва не касались земли.

Интересно, и как же портрет может помешать Грете меня презирать? И тут мне в голову пришла совершенно безумная мысль. Может быть, это Финн послал снимок картины в газету. Может быть, это тоже была часть его плана. Может быть, он хотел выставить нас двоих перед всем миром. Мы с Гретой, вместе — у всех на виду. Но разве это что-то изменит?