Кэрол Брант - Скажи волкам, что я дома

— Ты ведь знаешь, да? Если тебе что-то понадобится, ты всегда можешь мне позвонить. Все, что угодно.

Я кивнула:

— Да, вы уже говорили.

— Я хочу, чтобы ты знала: это не просто слова. Я говорю так не просто из вежливости. Ты можешь звонить мне в любое время. Как позвонила бы Финну. Просто поговорить, например. В любое время. Всегда.

Я сказала, что знаю, что это не просто слова. Но я слышала собственный голос, и это был голос, явственно говоривший, что я не буду звонить. Что Тоби — не Финн. И хотя слова Тоби звучали искренне, у меня все-таки было смутное ощущение, что он говорит это просто из вежливости.

— Мне, наверное, пора домой, — сказала я.

Тоби вызвался проводить меня до вокзала. Сказал, что можно пройтись пешком. Пока мы сидели в подвале, погода переменилась. Когда я выходила из школы, на небе виднелось лишь несколько облаков, а когда мы с Тоби вышли на улицу, все небо было затянуто серыми тучами. Мы прошли всего пару кварталов, и тут пошел дождь.

— Черт, — сказал Тоби. — А я не взял зонт.

Мы зашли в маленький продуктовый магазинчик, надеясь переждать дождь. Но когда мы давали уже третий круг по торговому залу, продавец, наблюдавший за нами из-за стойки с кассой, вышел к нам и спросил, чем он может помочь. Тоби сказал, что мы ищем мятные леденцы. Продавец поджал губы и указал на витрину с конфетами рядом с кассой.

Мы шли по городу под дождем и сосали эти ядрено-пряные мятные леденцы, которые вовсе не собирались покупать. Когда убойная пряная свежесть только еще начала проявляться, я чуть не выплюнула леденец. Но потом передумала. Иногда надо устраивать себе испытания, чтобы понять, сколько ты сможешь выдержать.

Тоби напомнил, что теперь моя очередь рассказывать историю о Финне. Я на секунду задумалась и решила, что расскажу, как однажды — в день Благодарения, когда все смотрели по телику футбольный матч, — мы с Финном потихоньку сбежали из дома, пошли в лес и там «потерялись».

— Только он и я, — сказала я. — Потому что мы оба ненавидели футбол.

Я рассказала о том, как замечательно пахло в лесу. О том, как Финн развел небольшой костерок только из тоненьких веток. Как мы сидели, смотрели на пламя, и Финн перевел мне с латинского всю «Лакримозу» из моцартовского «Реквиема», чтобы я понимала, о чем там речь, и мы с ним спели ее несколько раз — неумело, зато с душой, — пока я не выучила все слова наизусть. Финн сказал мне, что, будь его воля, он бы остался в лесу навсегда и не вернулся бы в город. Но он сам понимал, что это несбыточная мечта. А потом мы вернулись домой, и оказалось, что нас, в общем-то, и никто и не хватился. То есть дома, конечно, заметили, что нас нет, но никому и в голову не пришло нас искать. Мама оставила нам два куска тыквенного пирога со взбитыми сливками, мы их съели и никому не сказали, где были.

— Очень хорошая история, Джун.

— Ага.

Тоби начал рассказывать, как Финн однажды попытался замаскироваться, чтобы под видом обычного посетителя прийти на выставку собственных картин и послушать, что о них говорят люди. Я слушала Тоби вполуха, думая о своем, как вдруг мой рассеянный взгляд наткнулся на черную крышку канализационного люка. Я резко остановилась.

Тоби, поглощенный своим рассказом, шагал вперед, ничего не замечая вокруг.

— Эй! — крикнула я ему вслед. — А вы случайно не знаете, откуда взялись эти пуговицы? Черные пуговицы на портрете?

Тоби ушел достаточно далеко вперед, но услышал меня и остановился. Он обернулся ко мне не сразу. Сначала пару секунд постоял, а когда все-таки обернулся, вид у него был смущенный и виноватый. Сразу было понятно, что он знает, о чем я спросила.

Он подошел ко мне, взял под локоть и оттащил под козырек ближайшего подъезда, чтобы на нас не лил дождь. Потом долго и путано извинялся, но так ничего толком и не объяснил.

— Ну, хорошо, — сказал он, как будто принял какое-то непростое решение. — Но тут все сложно. — Он вышел под дождь, пару секунд постоял на краю тротуара и вернулся обратно.

— Можете не рассказывать, — сказала я, хотя не имела в виду ничего подобного.

Он ненадолго задумался и покачал головой. Потом снова вышел из-под козырька и тут же вернулся.

— Хорошо, ладно… Портрет получился хороший, да?

Я кивнула.

— А Финн так не думал. «Он еще далек от идеала. Нужно больше конкретики. Больше деталей». Вот что он говорил. И просил меня принести портрет. Я приносил его, ставил рядом с кроватью. Финн уже почти ничего не видел, с трудом отрывал голову от подушки. Если бы ты его видела… Он только об этом и говорил, Джун. Понимаешь? Только о вашем портрете. И я дал ему слово. Сказал, я сделаю все, что смогу. Что доведу его до совершенства. — Тоби склонил голову. — Ну, вот. Теперь ты знаешь.