Кэрол Брант - Скажи волкам, что я дома

Сначала я ничего не ответила. А потом повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Странный какой-то вопрос, вам не кажется?

Тоби как будто встревожился. Он легонько поморщился, словно понял, что совершил ошибку. А потом рассмеялся.

— Да, ты права. Очень странный вопрос. И его можно понять превратно. Хотя я не имел в виду ничего такого. — Он закатил глаза. У него были хорошие глаза. Большие и карие, очень темные. И очень добрые. Как у лошади. — Финн всегда говорил…

Когда он произнес имя Финна, я резко выпрямилась и вся напряглась. Тоби наверняка это заметил, потому что нахмурился и взглянул на меня чуть ли не виновато.

— Впрочем, ладно. Не важно, — сказал он, неопределенно махнув рукой. Наклонил голову, пытаясь опять заглянуть мне в глаза. Пытаясь понять, доверяю я ему или нет.

— Никто не знает. Я никому ничего не сказала. — У меня в кармане лежал швейцарский армейский нож с уже раскрытым штопором. На всякий случай.

Тоби открыл свой рюкзак и достал смятый бумажный пакет из «Данкин Донатс». Внутри лежал большой витой крендель. Тоби отломил половину и протянул ее мне. Липкая глазурь уже подтаяла, и крендель выглядел не особенно аппетитно. Да и вообще, мне не хотелось брать угощение у Тоби. Но я не успела поесть после уроков и была ужасно голодная.

— Спасибо.

Я сидела и отламывала от кренделя маленькие кусочки, постепенно разворачивая завитки. Потом взглянула на Тоби и увидела, что он делает то же самое. Мы улыбнулись друг другу — немного нервно. Не зная, что сказать. Я тут же пожалела о том, что улыбнулась. Мне не хотелось, чтобы Тоби подумал, будто мы с ним друзья или что-то в этом роде.

Электричка остановилась. Двери открылись, и в вагон ворвался поток студеного воздуха. Тоби, кажется, и не заметил, что мы стоим. Наверное, время близилось к четырем. Но часов у меня не было, а спрашивать я не хотела. Не хотела ничего говорить. Я уже сказала Тоби, что не боюсь его. И действительно не боялась. Двери закрылись, и электричка поехала дальше.

— Похоже на молекулу ДНК, правда? — Тоби поднес к окну наполовину раскрученный крендель. — Ну, знаешь… двойная спираль.

Что-то подобное мог бы сказать мне Финн. Я невольно улыбнулась. В Тоби было что-то такое… очень знакомое, почти родное. И я не могла удержаться и не продолжить:

— Пончиковая ДНК, пончиковые кровяные тельца, упаковка пончиковых глазных яблок…

Тоби рассмеялся, прикрыв рот рукой, чтобы не выплюнуть уже откушенный кусок кренделя. Его губы блестели от липкой сахарной глазури.

— Пончиковая бактерия, пончиковый вирус…

Это вырвалось случайно. Он не хотел произносить слово вирус. Я отвернулась. Тоби уставился себе под ноги. Его лицо стало очень серьезным.

— Знаешь, — сказал он, — мне его очень не хватает.

Я доела свою половинку кренделя и снова уставилась в окно. Мы как раз проезжали какой-то маленький городок, и дома подступали почти вплотную к путям — так близко, что можно было заглянуть в окна и увидеть, как люди на кухне готовят обед. Я вытерла липкие пальцы о матерчатую обивку сиденья.

— Мне тоже, — сказала я, помолчав.

— Он много рассказывал о тебе, — сказал Тоби. — Говорил о тебе постоянно. Он тебя очень любил, ты ведь сама знаешь?

Я быстро отвернулась, чтобы Тоби не заметил, как я улыбаюсь и заливаюсь краской. И только потом до меня дошло, что это значит. Я не была для него секретом. Тоби знал обо мне.

— Ну, да. — Я пожала плечами, как будто мне все равно.

— Это правда.

Мы опять замолчали. Я заметила, что Тоби нервно вертит в руках проездной билет: то свернет, сложит в несколько раз, то опять развернет.

— Так вы тоже… вы тоже художник? — спросила я.

— Нет, я совсем не художник. У меня руки растут не из того места. — Тоби рассмеялся. — Финн однажды попробовал научить меня лепке, но из меня тот еще скульптор… — Он посмотрел на меня. Я, наверное, хмурилась, потому что он сразу же посерьезнел. — Не знаю. Наверное, у меня просто нет никаких художественных способностей.

— У меня тоже.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я плохо рисую. Наверное, хуже всех в классе. — Слова вырвались сами. Я не хотела рассказывать о себе.

— А Финн считал, что способности у тебя есть. Причем выдающиеся способности. — Тоби наклонился поближе ко мне. — Финн говорил, что настоящий художник — это не тот, кто умеет красиво изобразить вазу с фруктами, а тот, у кого в голове есть идеи. А у тебя, он сказал, столько хороших идей, что их хватит на целую жизнь.