Алексей Федотов - Свет во тьме

В свой борьбе «за Церковь», как он ее понимал, архиепископ Феодор попробовал опереться на актив «истинно верующих» прихожан во главе с Лукой Кувиным. Эти люди, действительно, глядели ему в рот. Они не пропускали ни одного богослужения, которое он совершал, восхищались, как Владыка служит, какие проповеди произносит, приходили к нему в епархиальное управление и по несколько часов сидели на приеме, так что не оставалось порой времени принять священнослужителей и прихожан, приехавших откуда-то из района по серьезному вопросу, и тем приходилось уезжать, так и не увидев архиерея.

Архиепископ Феодор жаловался Луке и трем активисткам этой организации «истинно верующих» – монахине Нимфодоре, Ларисе Крысовой и Зине Жабовой, как плохо ему живется в Петровской епархии, как сурово разговаривают с ним уполномоченный и подполковник Петров, как не уважают его члены исполнительных органов, как открыто игнорируют некоторые священнослужители, имеющие поддержку властей.

– Все это грешники, Владыко Святый, – веско говорил Лука Иванович, поглаживая бороду. – А вы – пастырь добрый, потому они вас и ненавидят. Но все истинно верующие и праведные люди, такие как мы, любят вас и почитают.

– Да мы им такое устроим, только благословите! – поддерживала его Лариса Крысова.

– Да любой, кто на вас не так посмотрит, хоть поп, хоть диакон, хоть из церковного совета! – вступала в разговор и Зина Жабова.

Не к чести Владыки Феодора, он благословлял этих сумасшедших на «борьбу за чистоту веры». Результатом были уродливые сцены, подобные описанным выше. «Ревнители благочестия и чистоты» писали в свою очередь жалобы, с подписями и анонимные, во все те инстанции, в которые писал архиерей, а еще в милицию, финорганы. Эти люди свою жизнь подчиняли тому, чтобы делать гадости ближним, пытались отравить им личную жизнь, навредить на работе, испортить репутацию. Свою деятельность они не ограничивали Петровом, выезжали на те приходы, где, как говорил им архиепископ Феодор, служили не почитающие его священники, и там находили единомышленников.

Способы борьбы у них всегда были очень уродливыми. Одному старенькому архимандриту, служившему в селе, прошедшему за свою веру через лагеря, вся вина которого была в том, что он несколько расходился с Владыкой Феодором во взглядах по некоторым богословским вопросам, во время каждения ставили подножки, роняли на него тяжелые хоругви. Другого священника, когда он вышел на проповедь, за волосы стащили с амвона. Не говоря уже о том, что «благоговейно» «борцы» считали необходимым вести себя только на службах, которые проводил архиепископ Феодор. Например, когда в соборе служил архимандрит Анатолий, они считали вполне допустимым болтать, бегать по храму. «Это же лжепастырь, волк в овечьей шкуре, чего с ним молиться?» – рассуждали они. Над вопросом, а зачем тогда вообще было приходить в церковь, они не задумывались.

Единственным человеком, которого они по-настоящему боялись, был Лев Александрович. Он не церемонился с «отбросами социалистического общества», как сам их называл. Луку Кувина он поймал, влил ему в рот стакан водки, а затем сдал в вытрезвитель. Ларисе Крысовой и Зине Жабовой он «поставил по фингалу», а потом сам вызвал в собор милицию, несмотря на слезы и бурные протесты старушек, их забрали на всю ночь в отделение за драку в общественном месте. Все их жалобы в любые инстанции результата не имели, потому что помощник старосты заблаговременно согласовал свои действия с властями. На все их жалобы старым кляузникам отвечали: «Нечего в церковь ходить, раз так над вами, как вы говорите, издеваются. Все нормальные старики дома сидят, внуков воспитывают или на огороде работают. А раз вам нравится, что с вами так обращаются, значит, вы этого и заслуживаете».

Единственной, кого Льву не разрешили трогать, была монахиня Нимфодора – не шутка все-таки: орденоноска. Поэтому он ограничился тем, что придумал ей обидное прозвище «свиноматушка». А один раз во время наиболее сильного запоя его осенила гениальная мысль. Согласовав свои действия с Николаевым, он за три бутылки водки договорился со своим приятелем-журналистом. Вскоре в областной газете появился фельетон «Свиноматушка». В нем говорилось, что вот была такая хорошая свинарка, всю жизнь трудилась, даже орденом ее наградили самым высшим и дорогим – Ленина. Но, видимо, от того, что вся жизнь ее прошла среди свиней, она от них заразилась, стала монахиней, после чего начала вести себя по-свински. После этого приводилось несколько примеров ее отрицательного поведения, которые у любого человека легко найти. Монахиня Нимфодора сильно плакала, написала жалобу в обком КПСС. После этого в той же газете мелкими буквами было напечатано извинение за некорректный фельетон, где отмечалось, что каждый человек имеет право на свободу совести и т.д. Но знакомые и друзья теперь смотрели на нее косо.