Алексей Федотов - Свет во тьме

– Да потому, – веско разъяснил Лука Иванович, – что вид у него солидный, голос громкий, борода благообразная и окладистая.

Сраженная столь серьезными доводами, монахиня Нимфодора, однако, нашла, что ответить.

– Не все внешностью определяется. Вот ты, Лука, не пойми на что похож, а ведь председателем колхоза был, да и сейчас человек уважаемый.

Все засмеялись, а Лука Иванович надулся.

– Дура ты, матушка Нимфодора, тебе бы так со свиньями и продолжать работать, как раньше, а не с людьми, – недовольно сказал он.

– А настоятель-то какой напряженный был, – вступила в разговор уборщица Лиза. – Чует, наверное, что это ему не с владыкой Петром, бардака больше не будет.

– Так ведь новый начальник все же. Конечно, любой будет переживать, – попробовала вступиться за отца Анатолия одна из прихожанок, но ее резко оборвали.

– Я вот никогда не переживала, сколько бы начальников у меня разных не было, – гордо заявила монахиня Нимфодора. – Я всегда только за свиней переживала, они мне и сейчас каждую ночь снятся!

Тут она осеклась, потому что увидела, что к ним подходит старшая алтарница монахиня Лидия, которую она боялась, как огня. О монахине Лидии, благодаря стараниям Луки Ивановича, ходило много сплетен. Якобы после войны она работала комендантом в местном управлении НКВД и собственноручно пытала и расстреливала арестованных. А после двадцатого съезда стала монашкой, чтобы грехи свои замаливать. «Так ведь столько невинно убиенных не замолишь!» – театрально говорил Лука Иванович. Суровая внешность монахини Лидии вроде бы говорила в пользу утверждений Луки Ивановича, и все ее боялись, особенно непосредственно подчиненная ей монахиня Нимфодора. «Ведь и орденоносцев тогда расстреливали!» – в ужасе говорила бывшая свинарка. Правда была значительно проще. Монахиня Лидия в мирской своей жизни действительно была комендантом, но не в НКВД, а всего лишь одного из фабричных общежитий. Муж ее погиб на войне, поэтому, выйдя на пенсию, она, будучи и раньше прихожанкой собора, решила стать монахиней. А ненависть Луки она заслужила тем, что в свое время выгнала из общежития одну из его родственниц за аморальное поведение. Лидию очень удивило бы, узнай она, что о ней болтают в соборе, но почти никто с ней не разговаривал.

– Что разгалделись, как сороки? – спросила она прихожан.

– Уже готовится в КГБ очередной донос писать, - шепнул на ухо Нимфодоре Лука. – Так до того обленилась, что даже лень подслушать, а мы сами должны на себя ей доносить!

– Да вот, матушка, про нового владыку говорили, - с дрожью в голосе сказала алтарница.

– А что про него говорить? Владыка как владыка.

– Да вот, каким он будет…

– Каким будет, таким и будет, другого от вашего пустого трепа не поставят. Делать вам всем нечего.

Монахиня Лидия недовольно побрела прочь от начавших сразу же оживленно шушукаться прихожан. Они ее очень раздражали. «Зачем только ходят в церковь? – думала она. – Сидели бы уж лучше у дома на лавочке да перемывали кости соседям. А то ведь идут сюда, как в деревенский клуб. Кто такой, кто сякой… Молились бы, да о своих грехах каялись побольше».

А группа оживленно разговаривающих прихожан все росла. К ним присоединился и псаломщик Боровок.

– Виталий Иванович, а ты что скажешь? – спросили его певцы.

– Скажу, что поживем – увидим.

– Ну, а все-таки?

– Мне-то что, пусть священники переживают… Так ведь ты же псаломщик, тебя тоже архиерей указом назначает на работу.

– Ну, ведь у меня Иван Фомич друг, думаю, он меня в обиду не даст.

Оживленное обсуждение продолжалось несколько часов. Сошлись на том, что нужно помочь новому владыке разобраться с обстановкой и навести порядок в соборе, а то епископ Петр так все запустил, что никакой дисциплины нет. Для начала решили написать ему несколько анонимок на священнослужителей и церковный совет, а также сходить на прием.

Священников приезд нового архиерея взбудоражил больше всех, ведь в соборе фактически только они одни непосредственно от него и зависели.

– А вы смотрите на настоятеля, какого о себе мнения. И поговорить с нами не захотел, а сразу в канцелярию, – возмущался отец Георгий. – Боится, наверное, что новый владыка узнает все о его делишках!

– Да о чем узнавать? – усмехнулся старый протоиерей отец Николай. – Он ведь всего боится как бы чего не вышло. Вот то ли дело, когда я был настоятелем!

Отец Николай был настоятелем еще пять лет назад, до того, как архиепископ Аркадий перевел в собор игумена Анатолия и назначил его настоятелем. Вот он, действительно, не боялся, как бы чего не вышло, поэтому у него сейчас и свой дом большой, и «Волга», и с уполномоченным он общий язык находил, и с горисполкомом, и с церковным советом. Владыке Аркадию много пришлось потрудиться, чтобы перевести его из настоятелей в рядовые священники. А вот отец Анатолий как жил пять лет назад в съемном приделке-развалюхе, так и живет, до сих пор не выкупи – завидовал тому, как любят его верующие, да многие и неверующие. «Может, он и правда думает, что так нужно жить, – казалось ему иногда. – Да нет, наверное, просто боится…».