— Я как раз рассказываю Саше, что как движение ни старается, а исключительные личности затрудняются найти у нас свое место.
— Все потому, что сегодня люди ставят себя выше общества! Товарищи думают только о себе! Это поколение потеряло идеалы, потеряло цель и смысл жизни. Живут в кибуце только потому, что родились в нем, по инерции. То ли дело вот такие замечательные девушки и юноши из Советского Союза! — и бывший глава Гистадрута ласково хлопает меня по спине.
Настало время разбить иллюзии старикана:
— Все совсем не так, — лепечу я. — Я за другом сюда пришла…
Ицхак Бен-Аарон отмахивается куриной ножкой от моих оправданий:
— Это только так кажется! Это и есть диалектика исторических событий: людям кажется, что они действуют так или иначе, руководствуясь личными мелкими мотивами, а на самом деле ими движет неизбежный поступательный ход исторического процесса!
Жизнь с Рони — это, конечно, личный, но вовсе не мелкий мотив. Но любовь была только первопричиной моего прихода в кибуц, теперь я здесь по собственному желанию. Жизнь в коллективе стала моей жизнью, и хочется, чтобы она была успешной, хочется, чтобы меня уважали и приняли, как равную, как свою. Уложиться в прокрустово ложе хочется гораздо сильней, чем быть нетривиальной…
Теперь при виде меня Ицхак Бен-Аарон каждый раз радостно машет рукой и кричит:
— Как жизнь, товареш Тэрэшкова?!
Мне нравится это идиотское приветствие и приятно, что у меня с легендарным товарищем Бен-Аароном есть что-то общее — кроме нас в кибуце вряд ли кто-нибудь еще слыхал о Терешковой.
Между тем, мои русские книги прочитаны и перечитаны, а несмотря на то, что говорить на иврите мне стало едва ли не легче, чем по-русски, прочесть на нем что-нибудь, кроме газетных заголовков, все еще является тяжким трудом. Но поскольку жизнь без чтения невыносима, бреду в кибуцную библиотеку со списком рекомендованных Ициком книг. Выбираю роман “Мой Михаэль” Амоса Оза. Это будет первая книга на древнееврейском, которую я прочитаю по доброй воле, не понуждаемая ни школой, ни экзаменами.
Раз в месяц мы с Рони ездим навещать родителей в Иерусалим. Как правило, мы останавливаемся у мамы, смирившейся с нашим сожительством и, как и все остальные, давно поддавшейся шарму моего друга. Я дорожу этими поездками, они дарят редкую возможность побыть с любимым без постоянной компании. В кибуце Рони почти все время в гуще других ребят. Спать он приходит намного позже меня, а встает, наоборот, раньше. Зато в автобусе мы, наконец-то, только вдвоем, и у нас сколько угодно времени. Его остроумие и обаяние ненадолго принадлежат мне одной, и я смеюсь его шуткам, расспрашиваю о последних сплетнях… В Иерусалиме Рони тут же мчится встретиться с Дани и Галит и рьяно агитирует друзей пойти по его стопам.
— Вот даже Саше нравится, — приводит он убедительный довод, — скажи, Саш?
— А что тебе там нравится? — спрашивает Галит недоверчиво, выпуская на меня облако дыма.
— Там никогда не скучно, хоть и не просто. Отношения с людьми интересные, я себя узнаю с другой стороны, наверное, меняюсь… — Я задумываюсь — не хочется просто звучать агитбригадой. Не стоит также упоминать такой плюс, что там никому нет дела до того, что мной так и не преодолены экзамены на аттестат зрелости. Гораздо подозрительней тот факт, что я не служила в армии. Чтобы люди не думали, что имеют дело с душевнобольной или пропащей, приходится терпеливо объяснять, что меня не мобилизовали, поскольку я прибыла в страну почти в семнадцать лет, с матерью-одиночкой на шее. А высшего образования в кибуце у многих нет, ну и что? У Галит и Дани его тоже нет. Только мама и ее подружки считают, что без него нельзя жизнь прожить. — Ни стирать, ни гладить, ни готовить, ни в магазин ходить, ни посуду мыть, ни в автобусах трястись, — безудержно хвастаюсь я.
Галит затягивается поглубже, и ехидно спрашивает:
— Что же ты вместо всего этого делаешь?
Врать, что на досуге де открываю новые законы астрофизики, не стану, но и в том, что большую часть времени запойно режусь в карточную игру “тач”, тоже признаваться не спешу:
— Мы много времени проводим в общении, в бассейн ходим, — и чтобы окончательно рассчитаться за дрессировку при чистке туалета, небрежно добавляю: — Думаю записаться в кружок парашютистов-любителей…
Осенью приехала в гости мама. Я заказала на конец недели комнату для гостей, поставила на стол цветы, испекла пирог, взяв на кухне муку, яйца, молоко, масло и яблоки. Рони одолжил машину из кибуцного гаража, и мы встретили маму на остановке автобуса на перекрестке. Она гуляла по кибуцу, и ей все нравилось: цветущие розы, газоны, орошаемые поливалками, вкусная еда в столовой, улыбчивые люди, ездящие по дорожкам на велосипедах, шумная молодежь, играющая в мяч у бассейна… Мама сказала:
Читать дальше