Милош Форман - Призраки Гойи

— In nomine patris, et filii et spiritus sancti … [5] Во имя отца, сына и святого духа (лат.).

Все осеняют себя крестом. Инес, по-видимому, поначалу не знает, что ей делать, а затем решает последовать примеру монахов. В заключение, когда все говорят «аминь», она делает то же самое, чуть помедлив.

— Встаньте на колени, — приказывает монах, возглавляющий собрание.

Девушка повинуется, не выказывая волнения. Затем монах довольно мягко просит ее прочесть Pater nosier [6] Отче наш (лат.). . Инес тотчас же начинает молитву, но по-испански. — Нет, дитя мое, — говорит ей доминиканец, — лучше прочесть это на латыни. В состоянии ли ты это сделать?

Да, и девушка это доказывает:

— Pater nosier qui es in coelis, sanctificetur nomen tuum, adveniat… [7] Отче наш, иже еси на Небесех, да святится имя Твое, да приидет… (лат.).

Из-под сутаны высовывается белая рука, и монах говорит:

— Хорошо, хорошо, достаточно, садитесь.

Инес поднимается с колен и садится. Голова в темном капюшоне склоняется над бумагами, и тот же голос (теперь она уже не видит лица монаха) вопрошает, действительно ли сидящая здесь юная особа — это Инес Бильбатуа, дочь Томаса Бильбатуа и его супруги Марии-Изабеллы.

— Да, — отвечает Инес, — это я.

Секретарь в очках записывает этот ответ. Гусиное перо, которым он водит по бумаге, издает короткий скрип и замирает в ожидании. Доминиканец с довольно мягким голосом, проводящий допрос, уточняет, что он лишь хочет задать несколько вопросов. Всё, что требуется по каждому из вопросов — это чистосердечный ответ.

— Хорошо, — говорит Инес.

— Вам только что исполнилось восемнадцать лет.

— Именно так.

— Вы живете с родителями.

— Да.

— Теперь ответьте на следующее: в прошлую среду вечером, 16-го числа этого месяца, вы ужинали в заведении, которое содержит донья Хулия.

— Да, в самом деле, — отвечает девушка, изрядно удивившись.

— По этому случаю вы были там с двумя вашими братьями, Анхелем и Альваро Бильбатуа, а также с четырьмя друзьями: одной женщиной и тремя мужчинами, немного старше вас.

— Да.

— Здесь записаны их имена, но это пока не важно. А теперь ответьте на следующее: что вам подавали во время той трапезы?

— Из еды?

— Да, из еды. Что вам подавали на стол?

Инес ошеломлена этим вопросом. Она снова спрашивает:

— Вы хотите знать, что мы ели?

— Именно так. Чем вас угощали и что вы ели. Скажите нам.

Девушка напрягается, пытаясь вспомнить, что приносили в тот вечер официанты и что она ела, подобно другим — всякую всячину: курятину, сардины, запеченного ягненка, турецкий горох, ямайский перец. Секретарь суда всё это записывает.

— Что еще?

— Картофель, маслины…

— Еще?

— Кажется, всё.

— Вам не подавали свинину?

— Конечно, подавали, но я ее не ела.

— Почему?

— Я никогда не ем свинину, я ее не люблю.

— Это единственная причина?

— Единственная причина чего?

— Вы не ели свинину только потому, что не любите ее?

— Да, конечно.

— Вы готовы поклясться на святом кресте, что говорите правду?

— По поводу свинины?

— Да.

— Разумеется, готова.

Белая рука достает откуда-то другое распятие, меньше того, которое висит на стене, и протягивает его девушке. Голос произносит:

— Мы вас слушаем.

Инес протягивает руку над столом, чтобы взять распятие, и в то же время говорит:

— Клянусь священным телом Иисуса, что говорю правду.

Она тут же прячет руку под накидку. Мягкий голос, доносящийся из-под вновь надвинутого капюшона, продолжает:

— Если мы предоставим вам возможность доказать перед Богом и людьми достоверность того, что вы только что сказали, полагаю, вы не станете возражать?

Инес не совсем понимает, что означает эта сложная фраза. Однако, поскольку слова ее предельно искренни, она отвечает, что готова и у нее нет никаких возражений против подобного предложения. Она, дескать, даже рада была бы помочь этим людям.

— Очень хорошо, — говорит голос. — Пройдите сюда.

Все встают.

Томас ждет уже более четырех часов. Он всё время ходит вокруг экипажа и топает ногами, борясь с холодом. Кучер прижался к телу лошади, чтобы согреться. Изо рта мужчин и ноздрей животного вырывается пар.

Брат Инес Анхель примчался галопом, чтобы узнать, нет ли известий из монастыря. Никаких, отвечает Томас.

Анхель спрыгивает на землю и бегом направляется к монастырскому зданию. Он долго барабанит в дверь. В ней появляется то же самое квадратное отверстие, не позволяющее разглядеть, кто за ним скрывается. Анхель объясняет во весь голос, что его сестру держат взаперти несколько часов и он хочет знать, что происходит. Ее зовут…