Александр Чуманов - Брат птеродактиля

Правда, какое-то время еще зудело любопытство: а как это у неопытных Мишки с Машкой столь стремительно все получилось? Неужто никаких трудностей не возникло, тогда как Светка объясняла, что у каждого в первый раз не выходит ничего? Но задать эти вопросы Аркашка насмелился только после армии и по пьянке. Мишка тогда расхохотался во все горло, а потом с легкостью признался, что, конечно же, довелось в свое время похолодеть от ужаса и ему. Но со второго раза трудности были благополучно преодолены. Дальше уж — как по маслу. И Аркашка испытал чувство глубокого удовлетворения: все правильно, так и должно быть, он, разумеется, и в этом ничуть не хуже Мишки…

По году с небольшим ребята практиковались на производстве после учебных своих заведений. Мишка, достигнув восемнадцатилетия, не только женился, но и вырос профессионально почти до предельной высоты. Ибо работа эта проста, как закон Ома, и не столько высокого профессионализма требует, сколько скрупулезного соблюдения множества жизненно важных правил безопасности. Аркадий же Федорович так и не научился быть для своих работяг отцом родным, зато в жилищно-коммунальной отрасли изрядно нахватался, не только собственноручно сальники набивал и токарил помаленьку, но и самостоятельно подварить мелочь какую-нибудь мог. Чем нередко и занимался, в то время как его подчиненные, которых трудовой процесс окончательно сморил, отдыхали на травке в тенечке либо, когда отопительный сезон, грелись на бойлере в котельной.

Отныне Аркадий подавал докладные, лишь когда Алексей Маркьянович приказывал, а при всех авралах обреченно напяливал на себя спецовку и первым лез хоть в канализационный колодец, хоть в глубоченную траншею заделывать очередной прорыв коммуникации, сработанной из некондиционных, поскольку только такие всегда выделялись захолустным коммунальщикам, а потому ненадежных труб.

Докладных по собственной инициативе не писал, со всеми старался быть, что называется, «вась-вась», но все равно за год в бригаде сменился весь контингент, а кое-кого даже успели дважды уволить «по инициативе администрации» и после слезных, но явно физически неисполнимых обещаний принять вновь «до первого раза». Да и новички, которых Аркашка раньше не знал, для Алексея Маркьяновича были далеко не новичками, их трудовые книжки читались не менее увлекательно, чем те, которые доводилось прежде читать.

И уже ничуть не изумляло, когда уволенные, протрезвев, являлись в слесарку забрать из шкафчика свой скарб, а среди личного имущества было в основном то, чего, опять же, ни в каком магазине не купишь, да и зачем покупать, если данные предметы испокон веку должны приноситься с работы. Конечно, прежде чем подписать обходной лист, Аркадий Федорович в документацию заглядывал, но там действительно ничего такого не числилось, а если когда-то числилось, так давно списано и, следовательно, не существует.

Изумляло же, когда, увольняясь с работы по причине призыва в армию, окидывал Аркашка мысленным взором всю недолгую пока трудовую автобиографию, каким чудом удалось ему пережить без особого позора и неприятностей аж две полновесных подготовки жилого фонда к зиме. Ведь оба раза до самого последнего дня не покидал ужас: не успеть, ни за что не успеть! И душераздирающие картины вымерзшего по его вине жилого поселка завода искусственного волокна снились ему во сне. А один раз даже — вот до чего парня больное воображение доводило — привиделся ему его собственный расстрел по уголовной статье «за халатность и служебное несоответствие». Есть ли на самом деле такая статья, даже боязно было у кого-либо спрашивать.

Но наступал роковой день начала отопительного сезона, и все обходилось более-менее благополучно. Конечно, не Аркашке благодаря, а Алексею Маркьяновичу — кудеснику жилищно-коммунального творчества и непревзойденному тактику социалистических производственных отношений. Аркашка же, сказать по правде, не столько начальнику помогал, сколько под ногами суетливо путался да панику сеял, за что бессчетно раз материм был. Однако расстался с ним этот человек-легенда великодушно и благородно: пожелал успешной службы ратной и выразил надежду, что, окрепнув морально и физически, Аркашка снова вернется в ЖКО. Насколько при этом «Мартемьяныч» был искренен — бог весть.

Мишке и Аркашке военкомат прислал повестки одновременно. И все решили, что их вместе так и заберут. Потому что, мол, братьев да тем более близнецов — а формально-то они, конечно же, близнецами числились — согласно какой-то инструкции, разлучать нельзя.